27 юньйо, в трех днях пути от границы Энгарна

Луч солнца пробрался сквозь дырявую крышу заброшенного сеновала и упал на лицо Ранели. Она зажмурилась. Просыпаться мучительно не хотелось. Девушка перевернулась на другой бок, темно-каштановые волосы упали на смуглое лицо, закрывая его от солнечного света.

Вчера был трудный день: преодолеть расстояние в два дня пути за один – это тебе не шутки. Но и разлеживаться некогда. Сколько еще она сможет раздражать князя, сбегая без разрешения в Энгарн? Запасы терпения у того явно заканчивались. Но месяц без Алета – очень уж долго. Вспомнив о своем любовнике, Ранели сладко потянулась, вскинула руки вверх, полюбовалась обнаженной грудью. Рывком села на сене. Сверху предусмотрительно постелено покрывало, чтобы не доставать траву из волос целый день. Шевелюра у нее густая, как у всех оборотней.

Любовник. За одно это стая может изгнать ее навсегда. Оборотни свято чтут традиции: брак – один раз и на всю жизнь. Женщина рожает детей и заботится об уюте в доме, мужчина обеспечивает семью, сражается за нее. Может, если бы она выросла в обычной семье, она была бы скромной и кроткой девушкой, как все остальные в ее клане. Но ее мать умерла почти сразу после родов. Отец делал, что мог, воспитывая дочь в одиночку. Он так и не создал новую семью. Но, видимо, чего-то всё же не додал. Ранели ненавидела женские обязанности и выполняла их лишь по необходимости, а мечтала о путешествиях. Посмотреть мир, пощупать его, попробовать на зуб – вот что больше всего привлекало.

Сначала она исчезала из стаи на день-два, потом пропадала и на неделю, и на месяц. Живя в городах, она иногда подрабатывала в тавернах, помогая на кухне или в зале. Те же женские обязанности, но какая разница! – не домашняя клуша, а свободная женщина, делающая то, что нравится, и ускользающая, едва надоест находиться здесь.

В одной из таверн Сальмана она познакомилась с Алетом. Сердце снова сладко защемило. Может, и правда выйти за него замуж, пока не поздно? Если бы он был оборотнем, она бы сказала «да», нисколько не сомневаясь. Но он даже и человеком не был, хотя узнала девушка об этом уже после того, как провела с ним ночь.

Ранели поспешно вскочила, надела длинную холщовую рубашку, сверху темно-коричневое платье из грубой льняной ткани. Рукава по-летнему короткие. С особым удовольствием стянула шнуровку на груди – в этом прелесть людских платьев: подчеркивают и талию, и грудь. А вот что не нравилось – приходилось собирать волосы в прическу. Хорошо еще, что последний год женщинам позволялось не надевать летом ужасные чепчики.

Ранели быстро заплела косу и уложила кольцом вокруг головы. Посмотрела в небольшое зеркало, принесенное из Умара, – в Энгарне лишь богатые горожанки и аристократки имели такие. Большие карие глаза (как у всех оборотней), длинные черные ресницы, тонкие брови вразлет. Изящный нос с легко вздрагивающими ноздрями. Нижняя губа более пухлая, но, когда девушка улыбается, это незаметно. Темная коса короной лежит сверху.

Сегодня они встречаются с Алетом в Биргере. У него там торговые дела какие-то. Она же должна попасть в город вместе с другими людьми, идущими на заработки.

Наконец, Ранели распахнула дверь заброшенного сеновала – их немало осталось со времен войны. Остановилась на пороге и замерла. На низкой ветке раскидистого клена сидел сокол.

Ранели засмеялась, подошла к птице, стараясь не смотреть в глаза-пуговки, и, едва касаясь пальцами перьев, прошептала.

– Подглядывал? Я тоже соскучилась. Уже спешу в Биргер. Жди!

Птица взмыла в небо. Девушка проводила ее взглядом, прикрыв глаза от солнца руками. Всё так смутно в ее жизни. Может выгнать стая. Может бросить Сокол. И что тогда будет?