Зависла странная тишина. И она казалась бы мне менее неловкой, не смотри он на меня так пронзительно и странно. До мурашек и сердца, упавшего в пятки!

— Ммм… — мурлыкающий протяжный бас заставил поежиться на месте. — Ясно.

«Ясно»… Что ему ясно? Мне вот совершенно ничего. Ощутив дикую жажду, я залпом осушила остатки лимонада.

— В общем, все ясно. Не выгодный ты собутыльник. Не пьешь. Не подвезешь, — выпалил он спустя время. — Вызываю такси.

Я обалдела с наглости профессора Шлефова. Во-первых, он буквально силой заставил меня ехать с ним в этот безумно дорогой ресторан. Во-вторых, алкоголь даже не предлагал. А, в-третьих, с чего он вообще решил, что у меня есть какой-то парень на машине?!

Ответов не было. Да и разговаривать лишний раз с мужчиной я не стремилась. Радовало лишь то, что он обещал на такси подкинуть меня к общаге. Прыгая по ресторану в сторону выхода, я заметила, что шнурки на правой ноге развязались и длинным шлейфом тянулись по полу. Без задней мысли я нагнулась и быстро завязала парочку узелков.

Уже поднимаясь, я неосознанно скользнула взглядом вокруг и запнулась о декоративную стеклянную панель. В ее отражение попадали я и Шлефов, застывший позади. Сейчас, находясь в линзах, я могла во всех деталях безошибочно определить, куда смотрит мужчина. А именно на мою пятую точку. Вряд ли он бы делал это так открыто, зная, что на мне снова линзы. «Слепота» давала ему карт-бланш на беззастенчивые разглядывания. Это было так странно, неожиданно и непривычно, я резко вскочила и буквально бросилась к выходу, позабыв о больной ноге.

— Стой, ты ведь больная! — бросился за мной профессор.

— Вы тоже не сильно здоровый… — шепнула я себе под нос.

На улице нас ждали дорогая черная машина и мужчина в черном костюме и белых перчатках, открывающий двери заднего сидения.

— Здравствуйте… — почему-то стало неловко перед водителем, что он, такой же представитель обычных людей, как и я, вынужден отрывать мне двери. Такое ощущение, что я по ошибке оказалась по другую сторону… — Очень рада вас видеть, но я могла бы и сама…

— Заходи уже, Василькова. — прикрикнул на меня профессор и буквально затолкнул в салон.

По пути домой было более чем неловко. Шлефов все еще думал, что я ничего не вижу, и все время смотрел на меня, не открывая глаз. Смотрел, смотрел и смотрел… Я сгорала, щеки пылали. Обняв себя руками, я обрадовалась, когда машина начала сворачивать в нужный район.

— Знаешь, Василькова… Нам надо уже как-то решить вопрос с тем фото. У тебя осталось одно желание. Помнишь? Могу исполнить его прямо сейчас, — вдруг начал он издалека. А я окоченела, будто знала, что сейчас услышу. — Предлагаю переместиться ко мне и все обсудить. Так сказать, без лишних ушей.

Сердце забилось с утроенной силой, а на лбу выступил пот.

— Нет, — я сглотнула ком в горле, — пока я ничего не решила. Точнее, желание не придумала…

Шлефов тяжело вздохнул, но ничего не ответил. На подъезде к общаге я опомнилась:

— Остановите здесь, за магазином! Не хочу, чтобы меня видели в этой дорогой тачкой. Опозорюсь еще…

— Странные у вас, Василькова, понятия о позоре, — фыркнул профессор и словно в отместку приказал водителю: — Визите ее прямо к подъезду! И дверь откройте даме, как положено.

Сгорая от стыда и неловкости, я вынуждена была принять «ухаживания» от водителя. И, красная словно рак, поплелась домой. Шлефов все же всучил мне направление на операцию через пару недель. Клялся, что это бесплатно. Ну-ну…

Плетясь по лестнице, я все не могла избавиться от мысли: что было бы, согласить я поехать к нему домой? В задумчивости просунув ключ в замочную скважину, я вошла в комнату, нащупала включатель света и подняла взгляд… На постели сидели мои родители.