— Это не мои деньги, а подруги Саши, — моментально солгала я первое, что в голову пришло. — У нее заблокировали карту, поэтому родственники скинули деньги на учебу мне.

— Как это «не мои?» — я прямо слышала дрожь в голове мамы. — Ты почему не сказала? И что теперь будет?

Злорадно улыбнувшись, я решила добить ее по полной:

— У нее отец влиятельный бизнесмен. Думаю, сразу в органы пойдут.

— Ну, — с облегчением выдала женщина, — отчислят и отчислят. Приедешь домой и будешь помогать с хозяйством.

— Мне ничего не будет, ты что! Это ведь вы деньги украли. Все на камерах банкомата запечатлено, — я блефовала, ведь про камеры знать не могла. Но женщина испуганно ахнула и тут же торопливо что-то шепнула сидящему рядом отцу. Они начали ругаться… Как бальзам на сердце... Не прошло и минуты, как мама снова подала голос: — Если так, то ладно. Мы вернем деньги.

Внутри я ликовала, ведь уже сегодня могла разорвать все связи со Шлефовым. Уже представляла, как разменяю деньги по мелким купюрам и кину в его наглое лицо! Нет, лучше мелочью... Так больнее.

— Быстрее. Саша уже начала нервничать, — поторопила их я холодно. — Вам не нужны проблемы с ее отцом.

— Завтра! Сегодня мы в банкомат не пойдем. Жди, — и отключилась. Мне только и оставалось, что в недоумении смотреть на трубку и нервно кусать губы.

В тот вечер я задумчиво крутила между пальцами ручку, не в силах погрузиться в учебу. Мысли о деньгах оттеснили все другие! Вдруг сотовый завибрировал. Я кинулась к нему с надёжной, что это родители, которые сжалились и перевели деньги обратно.

«Диана, добрый вечер! Завтра я курирую марафон с твоим участием. В семь утра жду у сквера», — словно ни в чем не бывало писал Шлефов. Было странно видеть это сообщение сразу после голого тела преподавателя. Удалить которое из общей беседы я просто забыла.

Не замечая того, я увлеклась разглядыванием фото. Как у такого противного человека могло быть такое шикарное тело? Рельефное, спортивное, подсушенное и правильно сформированное… Вселенская несправедливость!

«Только не говори, что ты любуешься фото, Василькова!», — пришло новое СМС, и я встрепенулась, оборачиваясь по сторонам. Было полное чувство, будто в общежитие камеры и за мной следят.

«Было бы на что смотреть, господин Шлефов!», — в тон ему ответила я. Никогда бы не призналась в этом вслух, но, да… Там было, на что посмотреть. Это была моя грязная жуткая тайна: разглядывать это фото каждый вечер перед сном. Никто и никогда об этом узнать просто не мог.

«Никто не жаловался», — пришло вдруг. В буквах прямо чувствовались надменность и величие. Резко захотелось опустить планку самомнения профессора, и я несдержанно ответила: «Оптимист? Радуетесь мелочам? Очень похвально в вашей ситуации».

Я была просто уверена, что сейчас получу гневную учительскую тираду, но вместо этого пришло нечто саркастичное: «У тебя все в порядке со зрением, Василькова? Может, стоит пересесть с третьего ряда на первый?».

«Знаете, — поудобнее устроившись на постели, я незаметно для себя втянулась в странную игру, — у моей мамы магазин оптики, но даже она тут бессильна!».

Ответа не последовало, а я уже раскочегарилась и останавливаться не собиралась.

«Вам холодно, или он всегда такой?».

А в ответ только подмигивающее СМС.

«Знаете, у собаки моей подруги такой же прыщ на лапе. Не знаете, от чего он?».

Прошло более пяти минут ожидания, когда Шлефов вдруг напечатал нечто, по моему мнению, совершенно не логичное: «Теперь я абсолютно убежден, что ты рассматриваешь его постоянно. И тебе понравилось. Ай-яй-яй, плохая девочка!».