А дальше удача от нас отвернулась.

Мы с Вудовой рассчитывали, что богачи-извращенцы, увидев кого воруют, передумают и отступят. В студгородке все знают чьи мы с Жани дочери, и чей клан стоит за нашими спинами. Связываться со стаей северо-западного предела – чревато нешуточными последствиями. Смертельными. Всё без шуток.

Но просчитались.

Жани не отпустили, затолкали в машину и увезли в неизвестном направлении. Я не успела помешать. Лишь запомнила марку, цвет и номер транспорта.

И вот теперь выходит, моя любимая подружка находится в руках безумцев, в чьих головах кроме жажды насилия и больных фантазий больше ничего нет, а я, как идиотка, ничем не могу ей помочь.

Понимание собственной беспомощности выкручивает суставы и ломает кости, рвет душу и корежит.

– Я все понял, Соль, – произносит Джейкоб, когда я замолкаю, а дальше дает четкие указания. – Оставайся пока в академгородке, сама никуда не суйся. Сиди тихо. Не шуми. Как только узнаю что-то новое, сразу тебя наберу. Обещаешь?

– Конечно, деда. Обещаю.

Киваю, пусть он меня не видит. И сжимаю кулачки, потому что очень-очень хочется помочь. Но… раз даю слово, буду выполнять, чтобы не помешать тем, кто в поисках разбирается лучше меня. И, что самое важное, не навредить глупыми поступками подруге.

– Солана, мы вытащим Жани, – добавляет Джейкоб, услышав мое учащенное дыхание, – обещаю держать тебя в курсе.

Желаю ему удачи и все последующие бесконечные часы непрестанно молюсь матушке-Луне, чтобы она подсказала путь, чтобы защитила мою любимку, чтобы была справедлива.

К вечеру узнаю, что операция по спасению завершилась. Но Жани в больнице, как и человеческая девушка, которую тоже нашли в том месте. От новых вводных спокойнее не становится. Чувствую, многое не договаривают. Вновь сижу и чего-то жду, потому сон – это что-то запредельное…

А практически в полночь в дверь раздается уверенный стук. Властный, нетерпеливый, настойчивый.

Замираю, сжавшись в клубок на кровати, и не моргая, медитирую деревянное полотно, практически видя через него…

… потому что знаю, кто стоит за ним.

Джек Торов.

И Он знает, что я знаю.

Столько лет прошло… и всё напрасно.

Моя истинность осталась со мной. Как не старалась, я не смогла забыть этого оборотня. Избегала, пряталась, отказывалась от поездок к деду, пропускала семейные праздники, где мог быть он…

… и всё оказалось напрасно.

Я по-прежнему чувствую его, как саму себя.

Рами чувствует его волка и бьется в груди… страдает, рвется бежать навстречу, и пугается ее же.

– Солана, открывай, я не уйду.

Любимый голос бьет по оголенным нервам наотмашь. Действует на подсознание чёртовой магией, запрещая сопротивляться.

Матушка-Луна, зачем же ты так издеваешься? Почему не рвешь эту связь, если видишь, что она нас ломает. Меня ломает.

Задаю вопрос в никуда, и сама не замечаю, как подхожу к двери. Упираюсь в нее лбом и ладошками. Знаю, чувствую, что и он касается ее там… снаружи. Стоит, практически копируя мою позу… и тоже нервничает.

Как же всё сложно…

Надрывно…

Без анестезии…

– Открывай, маленькая. Пожалуйста…

Не приказ, просьба. Тихая, тоскливая, бередящая душу.

Опускаю руку, скольжу подушечками пальцев по дверному полотну, касаюсь холодного металла запора и отщелкиваю рычаг…

Выбор без выбора…

7. Глава 7

СОЛАНА
Может ли идеальный мужчина быть еще более идеальным?

Смешной вопрос, но мне не весело.

Во все глаза гляжу на истинного и любуюсь каждой его черточкой. Острой линией скул, плотно сомкнутыми губами, короткой бородкой.

Раньше он всегда гладко брился, хотя под вечер его щеки неизменно отливали синевой. Даже не касаясь, я легко представляла, как станет она колоть нежную кожу ладони, если приложить руку. О, матушка-Луна, как же часто я себе представляла такие моменты, забавляя тебя своими мыслями и мечтами.