Главное управление Кавказской областью вверялось главноуправляющему в Грузии,[62] которым являлся И. Ф. Паскевич. Общее областное управление не распространялось на залинейных инородцев, к которым относились осетины. Дела о них были в сфере ответственности областного начальства и Главноуправляющего. Частное областное и окружное начальство не принимало участия. Уголовные дела залинейных инородцев рассматривал военный суд. В исковых делах им представлялось право разбираться на основе древних обычаев и законов, а российское начальство могло вмешиваться, только если от инородцев поступала просьба о посредничестве. Вопрос о российском подданстве инородцев был в компетенции Главного управления. Залинейные жители могли стать подданными императора Николая двумя способами: либо по умолчанию после переселения внутрь Кавказской области, либо по решению главноуправляющего. «Сама линия, – говорилось в Положении, – не почитается действительной границей, но только временным учреждением».[63]

В Закавказье же успехи русской армии продолжались. Благодаря активным действиям нового главнокомандующего русским войскам удалось перейти Аракс и по итогам победоносной военной кампании подписать выгодный для Российской империи Туркманчайский мирный договор, по которому Персия уступала ей Эриванское и Нахичеванское ханства. Начавшаяся вскоре русско-турецкая война 1828—1829 гг. также ознаменовалась рядом громких побед. К Российской империи перешла бо́льшая часть восточного побережья Чёрного моря (города Анапа, Суджук-кале, Сухум, Поти), Турция же признавала все завоевания России в ходе русско-персидской войны.

Историк Романовский писал по этому поводу: «Блистательное окончание вторых войн с Персией и Турцией в закавказском крае упрочило здесь наше владычество, уничтожило в нем чужеземное влияние и еще раз заставило персиян и турок отказаться от надежды восстановить в Закавказье свое прежнее господство».[64]

С заменой наместника менялась и стратегия российской власти на Кавказе – если Ермолов смотрел на Кавказ, как на крепость, которую он непрерывно осаждал, то Паскевич считался гением наступления. Эта стратегия принесла ему успех в войне с Ираном и Турцией, и планы Паскевича в отношении Северного Кавказа, как это видно из документов, подразумевали использование тех же уже опробованных и принесших полководцу успех и славу методов.[65] Объектом пристального внимания Паскевича становится прежде всего Осетия – важнейшая транзитная территория между Северным и Южным Кавказом.

С самого начала присоединения Картли-Кахетинского царства к Российской империи Персия не готова была добровольно расстаться со своим бывшим протекторатом. Последним признаваемым персидским правительством договором с русскими был союз, заключенный Надир-шахом и Анной Иоановной, по которому большая часть Северного Кавказа также принадлежала Ирану. Начиная с похода на Тифлис Аги-Мохаммеда, и вплоть до заключения Гюлистанского мира договора Россия фактически находилась с Персией в состоянии войны.

В эпоху русско-турецкого противостояния осетины безоговорочно выступали на стороне Российской империи. С началом же войны с Ираном поведение осетин сильно отличалось от прежнего, а их лояльность российской власти оказалась поколеблена. Дело было вовсе не в родстве осетинского и персидского этносов, которое открылось ученым немногим ранее, а в грамотной политике Тегерана, понимавшего важность контроля основных транспортных артерий через Кавказский хребет. Именно Осетия – важная транзитная область на пути из России в Закавказье, волею обстоятельств, стала той территорией, на которую Тегеран с подачи проперсидски настроенных грузинских царевичей сделал ставку в своем противостояния российскому влиянию. В ход шли и подкуп, и обещания новых привилегий, и дружественные жесты вроде освобождения осетин, попавших в персидский плен в составе русской армии. По осетинским ущельям ходили шахские фирманы, в которых излагались планы покорения Персией всего Северного Кавказа.