– И вот тогда ты, Саня, петь начал, – посочувствовала я. – Да?

– Наверное. Но я не помню! И песенку ту не знаю, про которую Ковалева говорила, даже не слышал ее ни разу. И сказал же, не пою я давно, с пяти лет!

Мы немного помолчали, и я дипломатично предложила:

– Знаете что? Давайте этот вопрос пока замнем для ясности. Но ты, Саня, точно пел, – Светлана врать не будет.

– Конечно! – подняла брови моя подружка. – Да я и не могла бы обманывать, даже если б захотела. Вы помните, где мы? Сейчас бы сразу после моих слов или ливень пошел, или беседка обвалилась. Поэтому, Санек, не сомневайся. Ты пел, как курский соловей. Заслушаться можно было, тем более, что и порхали мы тогда… ха-ха, словно птички, действительно – между небом и землей.

– Но послушай, Ковалева! – возмутился Иноземцев.

Я отмахнулась от него:

– Сейчас не время спорить. Появились новые ребусы! И мы их пока, между прочим, не разгадали. Ты лучше, Саня, поведай, что дальше было.

Иноземцев нахмурился:

– Ну… Я же сказал: затмило меня. Как досюда донеслись, вообще не помню. Но вот когда над этой страной зависли, я уже очухался. Смотрю, внизу красота: зелень, речки блестят, озера голубеют. А мы с Ковалевой по-прежнему Костину под руки держим, и она все еще бледная, с закрытыми глазами. И тут я вспомнил, что боялся! Меня сразу как кипятком ошпарило! Чувствую, краснею, потому что Ковалева на меня смотрит и смеется, а это до того обломно… Значит, думаю, она заметила, до чего мне страхово было….

– А я смеялась из-за «Жаворонка». Ты, когда его пел, очень напоминал Зайца из «Ну, погоди». Ну, когда он в телевизоре от Волка спрятался. Ты так же жестикулировал и глаза заводил. Просто звезда вокала! Давай, Санек, рассказывай, что ты еще выкинул, пока мы в воздухе над камнем болтались. А то молчишь, скромник.

– Ох, Ковалева, – сжал кулаки Иноземцев, – вредная же ты! Могла бы хоть про этот косяк не вспоминать при Костиной!

– Почему? Я хочу знать все, что тогда произошло, – заявила я. – Свет! Может, ты скажешь правду, если Саня секреты разводит?

– Точно! Вот пусть Ковалева тут и расчесывает про мои дела. А я слушать не буду. Пойду лучше прогуляюсь чуток, а то мне сидеть не месте надоело.

Сашка вскочил со скамьи и вышел из беседки. Оглянувшись по сторонам, он обогнул большой куст сирени и скрылся за ним. Светка проводила мальчишку веселым взглядом и начала:

– Ну вот, слушай. Когда мы долетели до голубого камня – а я его сразу заметила, он ярко блестел внизу! – цветные спирали куда-то исчезли. Остался только воздух вокруг – чистый и будто чуть мерцающий. Мне стало совсем не страшно и даже интересно: куда это мы попали? Было ясно, что путешествие закончилось. Мы живы, не упали и не разбились. Значит, все хорошо. Вот только ты, Ир, пока остаешься в обмороке. И еще непонятно, как на землю попасть!

Светка засмеялась, а мне стало зябко. Да, наверное, к лучшему, что я не видела момент прибытия в Нелживию. Если уж мои друзья – а они люди, в общем, неробкого десятка – пережили жуткий страх… А что было бы со мной? Вдруг бы Ира Костина и правда того – с глузду сдвинулась? Так сказал папа, когда очень рассердился на меня: мы со Светкой в позапрошлом году, зимой, решили проверить свою выносливость и вышли на улицу в летних платьицах и тапочках на босу ногу. А было минус пятнадцать! Погуляли мы, правда, недолго – всего минут пять, но и они показались двум «полярницам» на морозе вечностью! Возвращавшаяся с работы соседка ахнула, увидев посиневших дурочек, и закричала: «Света, Ира, немедленно домой!» Мы с облегчением вбежали в подъезд. Но, конечно, при этом делали вид, что нам этого совсем не хочется! Что закаливание только-только началось, но вот противная тетя Рита взяла и помешала нашей разминке на свежем воздухе! Заскочив в квартиру к Светке, мы долго отогревались горячим чаем, а дрожать перестали, кажется, только через два часа. Но не забывали деланно возмущаться и ругать соседку! Какие же мы врушки были тогда, друг перед другом хвастались дутой смелостью! Вечером, конечно, тетя Рита заявилась домой и ко мне, и к Светке и все рассказала родителям. Что было после, не хочется вспоминать… Вот тогда папа и сказал, что если я, уже давно выйдя из ясельного возраста, сделала подобную глупость, то…