К 12 сентября Битва на Марне была окончательно проиграна и на парижском направлении немцы перешли к обороне. Но и более того: после разгрома 2‐й русской армии под Танненбергом германцы не выполнили и второго обязательства перед своим австрийским союзником – немедленный удар на Седлец, что должно было остановить прорыв русских в Галиции и помочь австрийцам благополучно отступить за реку Сан. Генерал Гинденбург, следуя указаниям кайзера Вильгельма II, предпочел сначала очистить Восточную Пруссию, но за это время австрийцы уже были разбиты и покатились на запад, к Карпатам. И только теперь, когда над Австро-Венгрией нависла угроза разгрома, германцы, вовсе не желавшие остаться без союзников, решились на помощь разваливающейся под русскими ударами австрийской военной машине. Притом отступление австрийцев подставляло под следующий русский удар богатейшую германскую провинцию Силезию, так что немцы не забывали и своего собственного добра: говорить здесь о бескорыстии не приходится ни в коем случае.

Первоначально командование 8‐й германской армии вроде как намеревалось произвести удар на Седлец, выполняя предвоенные договоренности с Австро-Венгрией. Однако 30 августа начальник австрийского Полевого генерального штаба Ф. Конрад фон Гётцендорф сообщил в германскую штаб-квартиру, что любая немецкая помощь, кроме переброски резервов через Краков, навстречу наступающему русскому Юго-Западному фронту, будет запоздалой. Через два дня Конрад повторил этот тезис в срочной телеграмме на имя своего германского коллеги Х. фон Мольтке-Младшего, а вечером 2 сентября австро-венгерский главнокомандующий эрцгерцог Фридрих переслал данное требование кайзеру Вильгельму II.

Выполняя приказ своей ставки, начальник штаба 8‐й германской армии Э. Людендорф распорядился отправить на помощь союзнику на линию Средней Вислы львиную долю войск 8‐й армии, а не два корпуса, которые просил Конрад. Людендорф задумал уже не просто подпорку для откатывавшейся к Карпатам австро-венгерской вооруженной силы, а новую операцию, долженствовавшую остановить продвижение русских на запад. В итоге 4 сентября германцы приступили к перегруппировке части своих сил на Востоке в Верхнюю Силезию и под Краков.

Между тем после победы в Галиции и укрепления оборонительных рубежей напротив Восточной Пруссии русское Верховное командование (Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, начальник штаба Н.Н. Янушкевич, генерал-квартирмейстер и фактический руководитель русской стратегии Ю.Н. Данилов) решает продолжить наступление. Для принятия именно такого решения существовало несколько предпосылок.

Во-первых, русская сторона все еще надеялась победоносно закончить войну в короткие сроки: если перед войной отводимое для достижения победы время определялось в шесть – восемь месяцев, то теперь, возможно, этим сроком становился год, но никак не более. Идеи блицкрига даже после поражения в Восточной Пруссии продолжали жить в оперативно-стратегической мысли русского Верховного командования, равно как и подавляющего большинства высокопоставленных военных и политических деятелей Российской империи. Катастрофа в Восточной Пруссии (даже не в смысле потерь, а в том отношении, что русские перволинейные дивизии не смогли разгромить численно уступавшего им противника, половина войск которого являлась запасными резервистами) была расценена лишь как неудача. Вдобавок, разумеется, следовало использовать победу в Галиции по максимуму, тем более, что этим было возможно компенсировать поражение от немцев.

Во-вторых, на возобновлении русского наступления на всех направлениях настаивали англо-французы. Союзники не могли быть уверены в том, что немцы надежно остановлены на Марне, а германское движение на север, к Ла-Маншу, убеждало англо-французов в мысли, что еще ничего не решено. Русские уже выполнили свой долг, притянув на Восточный фронт два немецких армейских корпуса в критический момент Битвы на Марне (и, следовательно, выполнили свою главную задачу, поставленную перед Российской империей межсоюзническими договоренностями), но союзникам этого казалось недостаточным.