. Из приведенных цифр следует, что почву под ногами, в особенности в плане средних размеров хозяйств, во многом потеряли и крупные земледельцы. Правда, значительную часть этих потерь можно отнести на счет единственного крестьянина – Камила (№ 55), который в 1967 году арендовал участок невероятной площадью 38 релонгов, но с тех пор бóльшую часть этой земли вернул себе её владелец, живущий за пределами Седаки, и распределил между своими наследниками.

Таблица 4.3. Распределение размеров рисоводческих хозяйств в Седаке, 1967–1979 годы

* Данные на 1979 год включают десять безземельных семей, см. сноску 212.

Причины этого базового структурного изменения, угрожающего средствам к существованию беднейших жителей деревни, достаточно важны и сложны, чтобы посвятить им более подробный анализ ниже (а ещё ряд причин уже были упомянуты в предыдущей главе). Здесь же достаточно отметить, что свою роль сыграла демография. Многие довольно бедные семьи, перебравшиеся в деревню, либо вообще не имеют земли для работы на ней, либо – более типичный вариант – имеют всего один-два релонга. Кроме того, учтём процессы наследования: многие женатые сыновья и дочери теперь обрабатывают несколько небольших участков, которые их родители когда-то возделывали как единое хозяйство. Наконец, соблазн получения более высокой прибыли побудил землевладельцев, в особенности живущих за пределами деревни, избавляться от арендаторов, чтобы заниматься земледелием самостоятельно либо сдавать один большой участок в долгосрочную аренду (паджак). Свидетельством этого отчасти выступает состоявшееся в период с 1967 по 1979 годы сокращение общей площади рисовых земель, обрабатываемых жителями деревни.

В 1979 году Седака была уже не той деревней, что в 1967 году. Некоторые домохозяйства распались или съехали, хотя количество семей, обосновавшихся в деревне, было ещё больше. Общее число домохозяйств за этот период выросло на 25 % (с 56 до 70), а общая численность населения деревни росла примерно теми же темпами[214]. Достаточно лишь рассмотреть такие изменения в деталях, и мы сможем многое узнать не только о мобильности в малайском обществе, но и о том, как она связана с принципиальными вопросами земли, доходов и родства.

Более подробный анализ изменения состава населения деревни представлен в Приложении А, а для непосредственных целей этого исследования стоит обратить особое внимание на следующие моменты. Если обратиться к тем, кто покидал деревню, то бедняки, как правило, уезжали поодиночке – это были молодые мужчины и женщины, обычно перебиравшиеся на заработки в урбанизированные территории в качестве работников на стройках, чернорабочих, фабричных рабочих и домашней прислуги. Люди, покидавшие Седаку целыми семьями, напротив, как правило, были обеспеченными: они покупали земли в неосвоенных районах или получали статус «переселенцев» на государственных плантациях (ранчанган). По поводу 15 новых семей, перебравшихся в Седаку, важно отметить, что они относятся к беднейшей половине деревни. Как гласит местная поговорка, «у людей есть дети, а у земли детей нет». В экономике деревни отсутствует какая-либо ниша, которая могла бы вместить бóльшую часть уже состоявшегося прироста населения.

Многие крупные изменения в экономической жизни Седаки отражены в основных данных по общим характеристикам землепользования, представленных в Таблице 4.4. Подробные сравнения даны в Таблицах 1 и 2 приложения С, а здесь мы ограничимся лишь наиболее фактурными выводами.

Таблица 4.4. Частотное распределение земледельческих хозяйств в Седаке, 1967–1979 годы