Пятеро жителей Седаки продали свои земли. Продажи двух самых крупных наделов, площадью в пять и десять релонгов соответственно, были совершены теми селянами, которые смогли попасть в государственные программы переселения и расстались со своей собственностью в родных местах[210]. Все эти земли, за исключением участка в 2,5 релонга, были проданы состоятельным посторонним лицам по ценам с премией к рынку. Третья продажа (надела площадью в три релонга) иллюстрирует обстоятельства, в которых могут оказаться бедные семьи, по-прежнему вынужденные расставаться со своей землёй. Сонаследницей этих трех релонгов была жена Тощего Мата (№ 6), наряду с ещё как минимум восемью другими братьями и сестрами. Однако наследники не смогли договориться, как поделить между собой рисовые поля, и через год решили продать землю и разделить вырученные деньги. Земля перешла к Дауду, сыну Хаджи Джаафара, то есть переместилась от одного из беднейших домохозяйств к одному из богатейших. Ещё две из упомянутых пяти продаж были совершены двумя бедными овдовевшими сестрами – Хаснах (№ 15) и Салмах (№ 20), каждая из которых продала по половине релонга своему куда более состоятельному брату, жившему в соседней деревне. Обе сделки были проведены в довольно исключительных обстоятельствах – в обычной ситуации ни одна из сестер не стала бы рассматривать возможность продажи[211]. Во всех пяти случаях проданная рисовая земля перешла в руки зажиточных или богатых людей. Двое из продавцов сами были зажиточными селянами, и то, что они решили расстаться с землей, можно рассматривать в качестве инвестиционных решений. Однако для остальных продажа оказалась очередным шагом к безземелью.

Диспропорции, представленные в описанной модели землевладения, иногда могут смягчаться фактической моделью землепользования. Иными словами, если лица, располагающие самыми крупными наделами, сдают значительную часть своих рисовых земель в аренду более бедным крестьянам, фактическое распределение размеров хозяйств может быть более справедливым, чем подразумевает статистика собственности. В случае Седаки фактическое распределение обрабатываемых площадей более справедливо, чем распределение прав собственности, но и здесь присутствуют значительные дисбалансы. Например, десять крупнейших хозяйств, на которые приходится не более 14 % домохозяйств деревни, обрабатывают в общей сложности 115,5 релонга, или 36 % от общей площади рисовых земель, возделываемых селянами. Средний размер этих хозяйств составляет 11,6 релонга (8,2 акра [3,32 гектара]). Напротив, половина деревни (37 семей) с самым мелким размером хозяйств, обрабатывают лишь 58,75 релонга, или всего 18 % рисовых земель, возделываемых жителями деревни[212]. Средний размер такого хозяйства составляет лишь 1,6 релонга, или чуть больше одного акра [0,4 гектара]. В данном случае воспроизводится общая ситуация в долине реки Муда: значительная часть земледельческого населения деревни не имеет доступа к производственным ресурсам, которые позволили бы им уверенно обеспечить средства к существованию. Небольшие участки способны давать многим из этих крестьян ежедневный рацион риса, однако они не смогут сводить концы с концами без тех денег, которые они зарабатывают в качестве наемных работников на рисовых полях или с помощью других занятий.

Как и в случае с данными по землевладению, мы можем сравнить распределение хозяйств по размеру на 1979 год с ситуацией в 1967 году, используя данные Кензо Хории за более ранний период (см. Таблицу 4.3). За относительной стабильностью распределения в процентных показателях скрываются гораздо более впечатляющие изменения. Мелкие земледельцы в Седаке буквально потеряли почву под ногами. Их доля в общей площади обрабатываемых земель сократилась с почти четверти до менее одной пятой, а общая площадь возделываемых ими земель уменьшилась почти на треть. В совокупности с ростом населения деревни это привело к сокращению среднего размера хозяйства в этом оказавшемся в затруднительном положении секторе деревенской экономики с трех релонгов до внедрения двойных урожаев, до каких-то 1,6 релонга в 1979 году. Одного лишь этого изменения оказалось достаточно, чтобы свести на нет дополнительные доходы, который могли принести двойные урожаи