— Дмитрий Михайлович, скажите, порода у котика редкая? — отвлекся от бумаг доктор, — Мне надо будет перед операцией почитать специальную литературу о… пациенте, особенности поведения узнать, ну и прочие физиологические моменты.

— Редчайшая, доктор, — заверил врача Головин, и видя, как дверь в кабинет начинает открываться, быстро добавил, — Когда я первый раз его увидел, то не сразу в нем кота признал. Не до того было, доктор. Я булки сжимал изо всех сил.

— Какие булки? — не разобравший последних слов Головина, Кириллов снял очки, поднял голову, и уставился на Шведа и Телию, между которыми находился кто-то прикрытый простыней.

Оружейник потянул за край импровизированного покрывала, и близоруко сощурившийся доктор через секунду завопил во весь голос от ужаса.

— Какие булки… Да те самые, — ухмыльнулся довольный Турок, — Не вы один умеете дебильными экспериментами заниматься. Побудьте немного в моей шкуре.

***

Оставив Кириллова один на один с Малифусом, троица сопровождающих вышла из здания больницы и залезла обратно во флаер. Телия села за управление, и по просьбе Головина повела машину к штабу волкодавов.

— Как мы и думали, Бренд отправил волкодавов на охрану разломов. Четыре разлома по сто пятьдесят бойцов, — Головин с интересом посмотрел на Шведа.

— И Бхарат. По сотне на каждую станцию приема с этих разломов, — ухмыльнулся ему в лицо оружейник.

— С тобой неинтересно, — повторил слова Малифуса Турок, — Тебе, наверное, и жить-то скучно, зная все наперед…

— Вот только не надо делать поспешные выводы, Дмитрий Михайлович. Это простая логика, никакого дара предвидения у меня нет, — Швед откинулся на спинку сиденья, — Мне нравится когда события начинают развиваться вне логики. Жесткие привязки ко всяким планам мне еще на Кранче надоели. Итак, что имеем?

Головин похлопал ладонью по лежащему у него на коленях конверту:

— Центральный разлом, Кохтияр и эти четыре, которые можно захватить в любой момент.

Швед быстро прикинул в голове:

— Вместе с разломами лендеров получается сто двадцать восемь.

— Мы знали о ста семидесяти девяти. Позже добавился центральный.

— Их именно столько и есть. Все захваченные сначерами разломы расположены только на этом континенте и довольно близки друг к другу. Они знали примерное место центрального разлома, поэтому им не было смысла захватывать остальные.

— Да, ты уже говорил, что из центрального есть доступ во все.

— Кстати, может уже назовете его как-нибудь?

— Ну… мы обсуждали этот вопрос как-то с Михаилом Юрьевичем.

— И? — Швед приготовился услышать название.

— Ничего в головы нам тогда так и не пришло. Кроме… — Головин многозначительно замолчал.

— Ты у кого эту поганую манеру с театральными паузами подхватил?

Сидящая впереди Телия прыснула смешком.

— Да ла-а-адно? — удивленно протянул Швед, — Не замечал такого за собой.

— Не обижайся, Ульф, мне нравится, — Телия повернула голову к нему, — Ты прям таким умным-умным кажешься в такие моменты.

Теперь в голос заржал Головин.

— Хорош уже глумиться-то, — рассмеялся и сам оружейник, — Так что с названием?

— Разлом Ульф.

Смех оружейника резко оборвался.

— Нет. Я не буду объяснять, почему нельзя называть разлом этим именем, но поверьте — это имя ему не подходит. Я думаю, будет лучше назвать его на местный манер — Альтияр. Да и народу будет проще ориентироваться. Альмет еще долго будет считаться столицей земель Дома Мягкова.

Флаер мягко остановился у дверей штаба. Головин вылез из салона и спросил у оставшегося внутри Шведа:

— Как думаешь, когда нам разломы брать под свой контроль?

— Как можно скорее. Если разведка у Инраза работает хорошо, а она работает хорошо, то скоро Кубу и Алекса вычислят. Не ждите, кооперируйтесь с Калебом, и берите все станции под свой контроль. Буду послезавтра, надеюсь у вас уже все закончится.