Я не дурак, чтобы на такой крючок попасться.

– На празднике оружейников будут соревнования в боевой магии. Может, ты задержишься в Ниене и посмотришь, как я сражаюсь? – предложил я.

– Ну, раз так, конечно, задержусь.

– И покажешь мне пару приемов?

– Это дозволено?.. – Он засмеялся. – Разумеется, покажу. Ведь главное – усвоить приемы, а не подсмотреть.

– А знаешь, когда ты спал, я часто просил Светлую Судьбу, чтобы ты проснулся. Даже когда бабушка говорила, что ты будешь валяться в койке еще несколько месяцев, я все равно приходил в спальню и смотрел на тебя в надежде, что ты откроешь глаза.

Он улыбнулся смущенно и, кажется, виновато, похлопал меня по плечу и ушел.

Я нащупал в кармане часы Лиама, взятые из склепа. Поднявшись к себе, я открыл золотую крышку. Часы, скорее всего, были сломаны, они показывали 2 часа 12 минут.

Время смерти Лиама.

Итак, поединки магов. Это не совсем то, что показывают мечники на турнирах. Хотя мечи присутствуют. Клинки тупые, из свинца. Кожаные лорики и кожаные шапочки покрыты магической защитой. В деснице – меч, левая рука свободна – можно забирать энергию и разить магическими ударами. Первый и второй круг не дерутся. Только третий, четвертый и пятый меж собой. Арена, как в эпоху Домирья, засыпана песком с примесью шафрана. Временные деревянные скамьи заполнены зрителями. Отец в первом ряду, слегка кивает.

В первом поединке магиков третьего круга против меня выходит Вард, он на два года меня старше и на полголовы выше. Ростом – не по мастерству. Его кожаная шапочка закрывает не только темя и затылок, но и лоб, переносицу и скулы. В прорези глаза глядят зло, по-волчьи. В Доме Хранителей мы с ним даже дружим. Но сейчас он – враг.

Звучит гонг.

– Ad proelium! – выкрикивает судья.

Всё! С этого момента можно забирать энергию из всего, что вокруг тебя – до границ арены. Вард делает это так быстро, что влажный песок под его ногами леденеет, покрывается блестящей обманчивой коркой. Я отступаю, поднимаю руку, тяну энергию из воздуха. Сжимаю пальцы, ощущаю, что в руке у меня зажат солидный такой шар. Мы обмениваемся ударами почти одновременно. Каждый бьет в грудь противнику, и ни один не успевает поставить блок. Удар такой силы, что я делаю несколько шагов назад, но остаюсь на ногах. Вард падает, затем вскакивает одним прыжком, добавляя магической энергии, чтобы быстро подняться. Забирает из себя – собрать новую не успевает – и тем себя ослабляет. Мы кидаемся навстречу друг другу. Мечи скрещиваются. Вновь расходимся. Я держу меч свободно, едва удерживая за рукоять, как учил меня отец. Сейчас клинок должен повернуться и, совершив в воздухе полный оборот, нанести удар. Но… он попросту вылетает у меня из руки. Свинец – я забыл, что клинок свинцовый, и слишком тяжел для такого приема. Я безоружен – остается только магия. Я спешно забираю энергию двумя руками из воздуха. Но недостаточно, чтобы слепить шары для магических ударов. Тогда я представляю, что мои руки, как у отца – из заговоренной стали. И кидаюсь на врага. Правой блокирую удар, а левой наношу Варду открытой ладонью удар в грудь. Его отбрасывает – прямо на созданный им ледяной каточек на песке. Ноги скользят, он падает навзничь, меч вылетает из десницы. В следующий миг я рядом. Сажусь на него верхом, пока он не встал, и наношу ему удар кулаком в грудь – вполсилы, чтобы не повредить что-нибудь внутри, а только оглушить. Вард тонко кричит от боли и сучит ногами, напрасно пытаясь меня скинуть.

– Desine! Intermissione pugna! – останавливает поединок судья.

Я вскакиваю. Вард с трудом поднимается, стягивает с головы кожаный колпак, который съехал набок и не позволяет ему видеть. Его шатает. Судья поднимает мою правую руку и выкрикивает: