Вечер, Энтер помогает Шейн мыть посуду после ужина, я же обратно раскладывал книги с Магдалией.

– Вот и все, один день и курсовая готова, – с облегчением сказал я.

– Да, вы молодцы. Никогда не видела ничего подобного, он всегда такой? – спросила она.

– Да, насколько его помню.

– Что ж, если он хотел добиться внимания Шейн, у него получилось. Надеюсь, завтра с таким же позитивом поработаете, а то из-за дождя больше всего моя комната страдает.

– Твоя? №2, а у Шейн №1. А что ты не переселишься в комнату №3?

– Ну, раньше там останавливался дядя Сигер, а потом она стала комнатой для гостей. Да и потом я всю жизнь жила в №2, привязалась к нему.

– А комната №4? Для кого она?

– Никто не знает! Когда дядя Филипп приютил меня, он сказал, чтобы я туда никогда не заходила. Но когда мы были маленькими, мы с Шейн решили войти туда, я стояла на стреме, а она пыталась открыть дверь. Не получилось, ручка двери не поворачивалась.

– Она что заперта?

– Нет вроде, так как отверстий для ключа нету. После того как Филиппа не стало, дядя Сигер пытался открыть её. После долгих и упорных попыток, Сигер под конец взял топор в руки. Не знаю, из какого дерева она была сделана, но от ударов топором и царапины не осталось.

– Поздравляю! У вас мистическая дверь! – улыбаясь, сказал я ей. Она засмеялась и продолжала разлаживать книги, – Скажи, а ты считала Филиппа сумасшедшим?

– С чего ты взял?

– Ну утром Сигер перечислил достаточно аргументов о всех его странностях.

– Нет, всю нашу с Шейн жизнь, пока мы росли, он всё время работал только с книгами, хирургом мы его не застали, и детьми мы не видели в этом ничего странного, но, когда он впервые привел меня сюда, было дело, как он знакомил меня с невидимым другом. Я тогда верила в домового, думала, что с ним и знакомлюсь.

Ночью, когда мы легли спать, я спрашиваю у Энтера:

– Слушай, завтра, наверное, после работы сходим…

– На кладбище? – перебил меня он, – я тоже об этом думал.

Наутро позавтракав, мы поднялись на крышу. Пока Сигер с Энтером вынимали гвозди со старых листов, я их аккуратно спускал вниз. Сняв все листы, мы начали заклепывать новые.

– Слушай, Сигер, – заговорил Энтер, – ты нам собирался что-то рассказать? Еще тогда, когда мы поздно вернулись.

– Ах это. Да, еще один тяжелый случай Орладара. Тут жил один мальчишка звали его Кристиан Родрож. Он был обычным мальчиком, не высокого роста, худощавый, и неуклюжий. Он жил с родителями…

– Эх школа, школа. В каждой школе бывают изгои общества, в нашей же, был Кристиан. – начал рассказывать Сигер, не останавливая работу – Сам он был наивным, и всему верил. Дети быстро вычислили этот его недостаток и не упускали возможности поглумиться над ним. И было сборище подростков – сынов чиновников и богачей, которые держали власть над всеми другими ребятами, и все пытались стать их друзьями, нежели врагами. Вот и наш Кристиан, хотел быть одним из них, чтобы все его любили, и уважали так же, как их. Их было четверо. Главаря четверки звали Томас, второго – Ганс, третьего – Николаус, и последнего – Дэн.

Бедняга Кристиан не скрывал своего желания подружиться с ними, и выполнял все их сомнительные поручения, которые только и придумывались, чтобы посмеяться над ним. Однажды он снова захотел присоединиться к их беседе, и Томас послал его за своим портфелем в кабинет. Кристиан на радостях с силой толкнул приоткрытую дверь, и на него упало ведро с водой. Все, кто были рядом стали кричать «Вонючка!» и указывать на него пальцем. Они повторяли это слово снова и снова, понюхав себя он понял, что это вовсе не вода была. Прибежав домой, наткнулся на обозленного отца: