Алиса поняла. Дядя Семен нашел выход. Продажу. Шанс сбежать с этого проклятого корабля. Он подписал контракт. Он собрался лететь к покупателю… Но не улетел. "Она не даст мне уйти". Что случилось в эти три дня? Что помешало ему? Куда он делся потом? Официально – умер на Земле от сердечного приступа. Но как он вообще сошел с корабля, если "Она" не отпускала?

Вопросы вихрем крутились в голове, не находя ответов. Но один факт был ясен: этот контракт, этот путь к спасению от долгов – он был проложен по костям ее дяди. Он был ловушкой и для него. И теперь она, Алиса, подписала свой контракт, села на этот корабль, как муха на липкую ленту. Покупатель ждал. Деньги ждали. Но чтобы их получить, нужно было довезти корабль. А корабль… корабль не хотел отпускать.

Она опустила устройство с контрактом, ее взгляд снова упал на бортовой журнал. На последнюю, оборванную фразу: «…голоса… их так много…» Что это значило? Чьи голоса?

Внезапно свет в каюте погас. Полностью. На секунду. Потом снова зажегся, но тусклее, мигая. Алиса вскрикнула от неожиданности, прижав журнал к груди. Сердце бешено колотилось. Системы? Старость? Или… Она?

Тишина после мигания света казалась еще более зловещей. Давящей. А потом… она услышала. Сначала едва различимо, как шорох мыши за плинтусом. Но нет. Это был звук в вентиляционной решетке над дверью. Не механический гул. А… шепот. Невнятный, прерывистый, множественный. Как будто десятки голосов пытались что-то сказать одновременно, сливаясь в шипящий, булькающий поток звука.

Алиса замерла, вжавшись в стену. Кровь стучала в висках. Это были… голоса? О которых писал дядя? Шум систем? Галлюцинация от стресса и недосыпа? Она не знала. Но страх был реален. Ледяной, парализующий.

Шепот стих так же внезапно, как и начался. Свет перестал мигать, но горел по-прежнему тускло. В каюте снова воцарилась тишина. Но теперь она была другой. Напряженной. Заряженной. Как перед ударом молнии.

Алиса медленно выдохнула. Она должна была двигаться. Должна была запустить системы, проверить корабль, подготовить его к полету. У нее было меньше сорока восьми часов до возвращения шаттла, и она не могла передумать. Не могла.

Она положила бортовой журнал и устройство с контрактом в рюкзак. Они были ее единственными ключами к пониманию кошмара, в который она попала. Потом, сделав над собой невероятное усилие, она вышла из каюты дяди Семена в холодный, безмолвный коридор.

Она шла к мостику, к пульту управления. Каждый шаг давался с трудом. Она чувствовала спиной этот тяжелый, немигающий «взгляд». Чувствовала, как холод сгущается в темных ответвлениях коридоров, в открытых дверях пустых отсеков. Шепот не повторялся, но в тишине теперь явственно слышалось что-то еще. Тихий скрип металла. Как будто где-то далеко, в глубинах корабля, кто-то… или что-то… медленно двигалось. Царапало. Искало.

«Всего лишь старый корабль,» – снова попыталась убедить себя Алиса, подходя к тяжелой бронированной двери мостика. Ее голос прозвучал неестественно громко в тишине и тут же был поглощен. «Металл остывает, расширяется. Скрипит.» Она ввела код. Дверь со стоном разъехалась.

Мостик «Калибана» предстал перед ней. Просторный, полукруглый. Ряды пультов, покрытых толстым слоем пыли. Большой главный экран – черный, мертвый. Кресло капитана, высокое, с потрескавшейся обивкой. Все было в запустении, но… работало. Индикаторы на некоторых консолях тускло светились зеленым и желтым. Системы корабля дремали, но были живы.

Алиса подошла к главному пульту. Смахнула пыль с экранов и клавиатуры. По схеме нашла последовательность запуска. Ее пальцы, дрожа, повторили действия дяди Семена, описанные в ранних записях журнала. Она ввела коды активации.