– А, не выдумав всевозможной подобной чепухи, жить очень тоскливо!..

– А как же друзья?

– А что друзья? Большую часть жизни ты проводишь наедине с собой.

И с этим трудно не согласиться.

Лето заявило о своих правах, что немного неожиданно для Петербурга, уже в мае. Температура под 30 градусов тепла выдалась на майские праздники – теплолюбивые жители ловили кайф, а нормальные перемещались как сонные мухи под палящим солнцем и надеялись, что рано или поздно всё станет лучше. Илья относился ко второй категории: коренной северный житель, он любил соответствующую северную погоду. В свои 21 год он учился на третьем курсе электро-технического университета, и учился неплохо, особенно по сравнению с одногруппниками, уровень которых даже сам он описывал старой, как мир, шуткой: «Видите, во-он там высоко-высоко виднеется плинтус…»

Жизнь в не самом, мягко говоря, благополучном районе Петербурга многому научила Илью. В его школе училось несколько замечательных представителей блатного круга, которые сели почти сразу после выпускного, а некоторые и не доучившись до оного. Он общался с разными людьми. Не в пример большинству, один из его одноклассников параллельно с учёбой в ИНЖЭКОНе помогал старшему брату, выросшему в том же районе, с бизнесом – эти ребята стали достаточно богаты, респектабельны и даже интеллигентны. Да, Илья знал многих. Его дядя, Валентин Тимофеевич, трудился в Смольном, будучи вице-губернатором по каким-то мутным делам. Суть его работы заключалась в том, чтобы вовремя намекнуть губернатору, как плохо живёт народ. Вернее, это было то, что он на самом деле делал на этой работе.

Жаркий майский день заставил Илью прибавить шаг: чем быстрее приятная прохлада недавно отремонтированной родительской квартиры примет его, тем лучше. Смотреть по сторонам он не очень привык, потому что в классическом спальном районе смотреть особенно не на что, а порой даже хуже того: бывает, что смотреть на что-то просто противно. Он и не смотрел, предпочитая побыстрее миновать уличную духоту. Свернув на Варшавскую, Илья поискал взглядом тень, которой, естественно, не было, и увидел девушку. Красивая высокая блондинка стояла со скучающим видом на тротуаре в десяти шагах от него. Выглядела она роскошно: и красиво очерченные лучистые глаза, и правильной формы и размера рот, и маленький нос, и слегка припудренные щеки, и прямые волосы ниже плеч, и длинные стройные ноги под весьма недлинной юбкой, и всё остальное… Прошловековые бабушки на лавочке непременно записали бы эту девушку в проститутки.

Девушка посмотрела на Илью, и что-то изменилось в её взгляде, словно бы она заинтересовалась им. Парень смутился, потому что он вовсе не собирался знакомиться на улице; общения с девушками ему вполне хватало и так. Он заставил себя отвести взгляд от красавицы и пойти дальше. Заинтересованный взгляд девушки провожал его, прожигая спину и вгоняя в краску.

* * *

«Конечно, это мне только показалось!» – фыркнула Маша. – «Он такой же, как все. Он хотел мной обладать».

И, досадуя на минутную слабость, девушка пошла в противоположном направлении. Настроение было безнадёжно испорчено, а к вечеру она должна быть в форме.

Маша, оправдывая подозрения гипотетических бабушек на лавочке, действительно была проституткой, сиречь продавала собственное тело похотливым мужикам, готовым отдать кровные деньги за право обладать молоденьким мясцом. Никаких моральных терзаний по этому поводу она не испытывала – хотя бездушной она не была и периодически страдала из-за того жизненного уклада, который сама себе уготовила. Но это был, в некотором смысле, её сознательный выбор.