– Давайте, – сказала Наталья и пересела на корму, забыв даже показать, как страшно идти по шаткому днищу.

Антон ловко перебрался к ним, взмахнул вёслами. Лодка полетела, стало заметно прохладнее. Антон грёб без напряжения и при этом разговаривал. Наташа оживлённо поддерживала беседу, Алёна не вслушивалась: от неожиданности всего происшествия она будто впала в ступор. Именно от неожиданности, – уверилась она чуть погодя, – а не от красоты нового знакомого. Он правда был красив, но не броско, по-романному, когда героиня с первого взгляда теряет язык и чувствует этих пошлых бабочек. Алёна ничего такого не чувствовала, и вообще… вот прошли под мостом; на берегу нового пруда – разлапистый клён, маленькая церковь. Антон, кивнув на неё, сказал, что раньше тут стоял кирпичный завод, а пруды были карьерами, в них добывали глину. «А где он теперь?» – спросила Наташа. Ответ Алёна пропустила, но отметила приятный мягкий голос, чистое лицо, прямые, не тёмные и не светлые, волосы, большие серые глаза, тонкий нос… И, вспомнив о Сергее, стала глядеть на берег, на показавшийся из-за мыса причал.

Антон, первым выйдя на причал, протянул им сразу обе руки. Он заплатил за сорок минут, что они накатали сверх нормы, проводил до метро, спросил телефонные номера, и девушки назвали: не жалко, пусть знает. Алёна уже вполне пришла в себя. Ступив на эскалатор впереди Наташи, она развернулась к подруге лицом и вопросительно кивнула.

– Нормальный, симпатичный, – сказала Наташа. – Только мне больше нравятся эти… более дикие, что ли. Вот такие, – и, сложив пальцы в две хэви-металлические козы, помахала перед лицом. – А тебе как? – спросила она.

Алёна задумчиво пожала плечами.

– Позвонит, как думаешь? – спросила Наталья.

– Может быть. Тебе.

– А сколько ему лет?

– Двадцать четыре… двадцать пять… Короче, не знаю, но где-то так.

Наталья взялась за резиновый поручень, но, зашипев, отдёрнула ладонь:

– Блин, натёрла! И спина будет болеть. Только недавно пузо прошло… Это всё ты: греби спиной, греби спиной! – передразнила она.

Алёна, улыбнувшись, выставила перед собой ногу:

– Садись, бедняга! – и похлопала по обтянутому джинсами бедру. Недавно она видала парочку на эскалаторе, застывшую в таком положении. Если поставить ногу на две ступеньки выше, получится скамейка – должно быть, удобная.

– Да сейчас приедем, – ответила Наташа.

– Всё равно, хоть минуту отдохнёшь.

Наталья отрицательно мотнула головой. Алёна одёрнула у неё на талии короткий свитер:

– Весь бок холодный. Ещё не хватало заболеть.

– Не заболею, я это, заболённая… тьфу, закалённая сибирячка. Всё, поворачивайся. Уже приехали.

Алёна взглянула через плечо: и правда, эскалатор здесь короче, и намного, чем на Лиговском.

Антон позвонил в пятницу: именно Алёне, хотя в день знакомства не обменялся с ней даже несколькими фразами.

Теперь она шла домой – так уже все подруги называли своё общежитие – из магазина. В мешке несла батон, увесистый треугольник сыра, банку растворимого кофе, пачку сахара; там же, на случай если в гости заглянут однокурсники, затаились две бутылки пива. В этом магазине у студентов, даже у тех, кто был на вид скорее школьником, редко спрашивали паспорта. «Это разведчики, – подумала о бутылках Алёна, – молчат, молчат, а вдруг донесут маме, чем я тут занимаюсь?…»

Когда в сумочке запел телефон, Алёне пришлось ставить всё хозяйство на скамью, и здесь-то бутылки недовольно крякнули. Не разбить бы… кому я ещё нужна?…

Она расстегнула сумку. На дисплее высвечивался номер, а не чьё-то знакомое имя. «Ошиблись», – подумала Алёна и поднесла телефон к уху: