– Ты так и будешь повторять это «господин фон Берг» в каждой фразе?

– Да, господин фон Берг, – ответила Каролина, стрельнув своими лукавыми глазами. – Мне нужно как следует поупражняться.

Ну, что ты с ней будешь делать? Себастьян рассеянно улыбнулся: мысли его уже витали вокруг «Зеленого Веттина» – яблочно-зеленого алмаза, который неудержимо манил его к себе.

Но самым поразительным было то, что камень продавал сын Анны Козельской – и внебрачный сын Августа Сильного, носивший титул графа Козельского и уже поступивший на военную службу.

Себастьян подозревал, что камень происходил из тех подарков, которые курфюрст поначалу надарил его матери – Анне Констанции – сверх того, что сделал ее графиней. С ее ли ведома продавался камень? Не она ли его и продавала? – Это было неизвестно. Понятно было только, что это делалось без ведома Августа. Впрочем, он давно не общался с Анной. Может быть, алмаз принадлежал к числу тех ценностей, которые Анна, по слухам, депонировала в свое время в одном из гамбургских банков?

Анна была женщиной незаурядной: достаточно сказать, что ей удалось продержаться в ранге официальной любовницы курфюрста в течение восьми лет – и это при Августе-то! Более того, она добилась того, что ее дети от Августа Сильного – две дочери и сын – стали не какими-нибудь бастардами, а были наделены, как и сама Анна Констанция, графским достоинством.

Анна-Констанция фон Козель (графиня Козельски)

Она не только отодвинула от курфюрста всех прочих его любовниц, но и самым бесцеремонным образом вмешивалась в государственные дела, в том числе в польские политические дрязги, чем не раз спутывала карты курфюрсту и его сторонникам. Молва об этом шла по всей Европе, и Август стал предметом насмешек: появились даже «козельгульдены» и «козельдукаты» – золотые или серебряные игровые жетоны, на аверсе которых был изображен Август Сильный, а на обороте – петух с курочкой. Все это, разумеется, страшно бесило курфюрста и, так или иначе, не могло не кончиться плохо.

Однако в ранний период их отношений Август дарил ей, как говорили, большие суммы наличными. Она же эти деньги ссужала, и кто-то мог оставить ей драгоценности как залог ссуды: может быть, камень ведет свое происхождение отсюда? Алмаз, к слову сказать, был не индийским, а был добыт, по уверению продавца, на незадолго до того открытых месторождениях Бразилии, продукция которых лишь недавно появилась на рынке, – что дополнительно подогревало интерес Себастьяна, – тем более что его агент подтверждал это.

Говорили, что месторождения эти были открыты случайно: некий португальский колониальный чиновник, служивший перед тем в Индии, заметил, что старатели, добывавшие золото, играя в карты, использовали в качестве фишек прозрачные камешки, в которых он узнал алмазы – на поверку так и оказалось. Город старателей сразу же переименовали в Диамантину.3И уже через два года бразильские камни появились в Европе: следуя по цепочке Лиссабон – Амстердам – далее, как придется. Эта история напомнила Себастьяну историю саксонского фарфора: тут тоже искали золото, а обнаружили нечто иное – однако никак не менее, а, пожалуй, даже более ценное. Воистину удивительны эти зигзаги фортуны…

Что же касается Анны, то она попала в жесточайшую опалу, нажив своею прямотою и своим влиянием на курфюрста множество врагов, особенно в Варшаве, а своей неуемной ревностью предельно утомив Августа Сильного – этого жеребца, привыкшего к вольному выпасу. В итоге она оказалась под арестом в крепости Штольпен в Силезии.

Любые контакты с ней были опасны, и если она имеет отношение к продаже, надо быть настороже. Впрочем, надо быть настороже в любом случае: если камень «уплывет» из Саксонии, Август Сильный не будет этому рад – со всеми вытекающими из этого последствиями. Поэтому Себастьян настоял на том, чтобы его контрагент действовал через посредника – так спокойнее.