Глаза Нево наполнились слезами.

Нахум глубоко вздохнул. Он опасался напрасно. Нево не разыгрывает сцену. Он в самом деле раскаивается. В полицейской работе бывает немало сюрпризов, и Нево – поистине большой сюрприз. Удивительно не только раскаяние, но и то, как быстро он к нему пришел.

– Я понимаю, – кивнул Нево, – я понимаю…

– Напиши все, опиши, как ты изнасиловал Ади Регев… – И Эли Нахум придвинул к подозреваемому бумагу.

– Изнасиловал?! – Зиву на миг показалось, что он ослышался, что от усталости ему уже мерещится лишнее. При чем тут изнасилование?

– Неважно, «изнасилование» – это юридический термин. Опиши ситуацию своими словами. Ты не обязан использовать это слово, если оно тебе неприятно, – дружелюбно посоветовал Нахум.

Нево потрясенно молчал. Нет, он не ошибся. Все это время Нахум говорил про изнасилованную девушку, а он этого не понял. Они ищут насильника. Насильника!

Зив Нево глубоко вздохнул. Так значит, его арест был просто ошибкой! Он связан не с Мешуламом и не с тем, что он делал вчера ночью, а с каким-то насильником. От радости он чуть не вскочил и не расцеловал Нахума.

– Почему ты не пишешь? – спросил его Нахум.

– Да ты не понимаешь!.. Произошла ошибка. Я не насильник. Я никого не насиловал. Вы ошибаетесь. Это кто-то другой, не я. Я в жизни не сделал бы ничего подобного! – Теперь Нево говорил быстро, связно, уверенно. Подумать только, еще немного, и он рассказал бы всю правду о Мешуламе, о том, что он делал ночью в Северном Тель-Авиве. Как же ему повезло! Как повезло!

Нахум молчал.

– Ты меня, пожалуйста, извини. Я тебя не так понял. Какое еще изнасилование? Клянусь тебе своей жизнью, жизнью своего сына, всем самым дорогим – я не насильник, – продолжал Нево столь же энергично.

Лицо Нахума застыло.

Наверно, до него никак не дойдет, что он ошибся, подумал Зив Нево.

– Вижу, ты решил поиграть со мной, – неторопливо заговорил Нахум. – Хорошо, ты не насильник. Я верю тебе, ты оказался здесь совершенно случайно.

Зив старался понять, иронизирует инспектор или говорит серьезно.

– Если ты не насиловал Ади Регев, то что ты делал вчера ночью в Северном Тель-Авиве? И о чем тогда мы с тобой говорили до сих пор? Не о преступлении, которое ты совершил? Не о жертве? Давай-ка объясни мне, Нево, и начнем с того, что ты делал вчера ночью!.. – К концу фразы Нахум перешел почти на крик.

Зив ощущал себя воздушным шариком, из которого выпустили воздух. Его радость оказалась преждевременной. Ведь расскажи он о том, что делал вчера ночью, и пуля в голову ему обеспечена.

– Я жду, Нево. Я весь внимание. Говори, я слушаю… – Нахум скрестил руки на груди и откинулся на стуле.

Черт, что же сказать? Как ответить на эти вопросы? Изнасилование – какой пустяк! Нахум даже отдаленно не представляет, в каком бездонном болоте завяз Нево, как сильно он запутался!

– Я тебе объясню кое-что, Нево, – прервал молчание Нахум. – Дело против тебя верное. Мне достаточно того, что ты уже сказал об Ади Регев, твоих извинений и раскаяния. Я вообще не обязан сидеть тут весь день напролет и разговоры с тобой разговаривать. Могу пойти домой, к семье, покататься с сыном на велосипедах, как обещал ему. Свою работу я сделал. Напишешь ты признание или нет, меня не интересует. Но я, в отличие от тебя, не играю в игры. Я был честен, когда сказал, что хочу помочь тебе. Так что теперь сам решай, хочешь ли ты провести ближайшие двадцать лет за решеткой. Давай, пиши про изнасилование, про нож, про все…

– Но я ничего не делал… – Зив слышал свой тихий дрожащий голос, но был уже не в состоянии вернуть себе ощущение уверенности, наполнявшее его считаные минуты назад.