Ирина на кухне уронила тарелку. Выругалась совсем не в академических выражениях. Запахло паленым. Через несколько минут Галковская вернулась, везя за собой столик на колесиках, уставленный всевозможными восточными сладостями. В центре высился фарфоровый заварочный чайник, увитый фарфоровым плющом.

– Вы какой чай предпочитаете?

– Да мне как-то все равно, – пожала плечами Лена. Откровенно говоря, в такую погоду более уместным был бы стакан ледяной минеральной воды, но, может быть, у этих научных работников так принято – неторопливо беседовать за чашкой чая? Пускай. Пусть дает показания в привычной для нее обстановке.

– Надеюсь, не зеленый? – уточнила Ирина.

– Да все равно, – повторила Лена. – Зеленый так зеленый.

– Не нужно так говорить. – лицо Ирины Галковской просветлело, очевидно, она любила поговорить о сортах и свойствах чая. – Питие зеленого чая – это особый ритуал. Просто так, из граненого стакана в подстаканнике, украденном в поезде, он не только не принесет пользы, но даже может и навредить.

– Да что вы говорите! – раздраженно ответила Лена. Жалости к любовнице убитого уже не было. Вот сейчас они будут сидеть и обсуждать чайные ритуалы! Этого еще не хватало.

– Ах да, простите, о чем это я… – сникла Галковская. – Ну так вот. Что ж, все знали о наших с Сережей отношениях. Глупо отпираться. Вы не находите? Глупо. Аспирантка и профессор – такой избитый сюжет. Впору снимать мелодраму. Вы любите мелодрамы? Я – терпеть не могу.

– Все знали о ваших отношениях, – напомнила Лена.

– Да. Поверить не могу, что нет Сереженьки… – Галковская разливала чай. – Не может такого быть. Не может. Сердце мое заледенело, но продолжает биться. Почему оно не остановилось в то самое мгновение, когда его убили? А?

– Почему вы так уверены, что его убили? – подняла брови Лена. – Следствие пока не располагает достаточными данными для того, чтобы это утверждать.

– Да ну, бросьте… Человека находят в лесу, сожженного. Он же не мог сам полезть на костер, он же не Жанна д’Арк…

– Кстати, Жанна д’Арк тоже не сама на костер взошла, – машинально заметила Лена.

– Тем более, – упрямо мотнула головой Галковская. – И потом, зачем бы вам тогда приезжать из Москвы и меня допрашивать? Если бы это был несчастный случай, или сердце не выдержало, вы бы обратились к медикам, а не к любовнице, верно? Но он был здоров, совершенно здоров и полон новых идей. В тот день, когда он вернулся со своего симпозиума…

Лена насторожилась. Кажется, Ирине надоело болтать просто так и она наконец заговорила по делу.

– В тот роковой для него день. Черт, нет, избитая фраза. Просто – в тот день, когда он был здесь… Ах, это я во всем виновата! Моя вина! – вдруг воскликнула она. Глядя на Галковскую, Лена Бирюкова наконец поняла буквальный смысл выражения «слезы брызнули из глаз».

– Ирина, не надо… – как можно более твердо произнесла Лена.

– Да, да… – Галковская быстро успокоилась и, промокнув глаза бумажной салфеткой, повторила:

– Это я… Я во всем виновата.

Лена подалась вперед, машинально отодвигая чашку с чаем в сторону. Вот теперь-то, видимо, и начинается настоящий разговор.

– В чем именно заключается ваша вина?

– В тот день, когда… Ну, вы знаете… В тот день он позвонил мне из аэропорта и сказал: «Ирка, я прилетел! Жди меня с обедом!» У Сережи всегда был отличный аппетит. – Ирина всхлипнула, закурила сигарету, выпустила тонкую струйку дыма. Провела рукой по глазам. – Я так обрадовалась! Достала из шкафа новое платье, я под него весь месяц худела, такое воздушное, романтическое, совсем не для меня, а для какой-нибудь беззаботной девочки сшитое. Но я его все-таки купила специально для него. Оно такое розовое, открытое, с коротким рука…