– Ой, только не в центре, – замахала руками Любочка. – Тут он монстр и Франкенштейн, ничего, кроме своего осмия, не видит и не слышит.

– А что такое осмий?

– Ну это такой… элемент в общем, радиоактивный, изотоп, у нас под него целая лаборатория отведена. Очень важное стратегическое сырье, осмий-187, используется для антирадарных покрытий, в военной технике, в медицине, в онкологии.

Любочка старательно произнесла все это как заученный текст, но казалось, что сами слова ей незнакомы – будто на иностранном языке. Лене Бирюковой неожиданно стало смешно.

– О, Любовь Ивановна, такая осведомленность! Вы тоже по научной части обучались?

Секретарша иронии не поняла и зарделась:

– Да не надо меня так официально – Любочка и все, меня и Дублинский так зовет. А насчет осведомленности я тут просто как раз Бурцеву перепечатывала докладную записку насчет осмия, вот и запомнила. А Дублинский, как эту записку прочел, скомкал и выкинул, сказал, что Бурцев торгаш.

– Хорошо, Любочка, так что все-таки насчет романов у Сергея Владимировича?

Любочка замялась, но сдерживаться, видимо, ее никто никогда не приучал. Лена слушала внимательно, похвала насчет Любочкиной осведомленности была приятна, а похвастаться тем, что она действительно в курсе всех дел своего шефа и важнее Любочки никого в центре «Орбита» нет и не было, очень хотелось.

Любочка наклонилась к Лене поближе и заговорщицким тоном прошептала:

– В университете у него есть одна… Аспирантка. – и зачем-то подмигнула Лене.

– Вот как! Любочка, а вам это откуда известно?

– Ну во-первых, я и сама у Сергея Владимировича училась, два года на эту физику потратила, а потом на заочный ушла и сюда вот пристроилась… Ну и заочный потом бросила – зачем мне?

Заметив Ленин насмешливый взгляд, Люба сбилась:

– Нет, вы не подумайте ничего такого. У меня с ним ничего нет и не было. У него и тогда уже Ирина была.

– Это которая аспирантка?

– Да. Просто мы с ней приятельствовали немного, вот она и попросила тогда за меня, чтобы «эс-вэ» в центр взял.

– И сейчас приятельствуете? – спросила Лена.

Любочка вздохнула:

– Нет, поссорились. Я услышала, как она говорила, что я воздушная и глупая и ревновать ко мне – все равно что к пакетику чипсов. Я обиделась.

– А кому же она это говорила?

– Ну кому – «эс-вэ», конечно! Тут же все разговоры через мой номер. – Любочка указала на большой факсовый аппарат, стоявший у нее на столе.

– Подслушиваете? – подмигнула Лена.

– Нет, реферирую, – серьезно парировала секретарша. Видимо, значение этого слова ей также было неизвестно.

Записав фамилию и адрес аспирантки Ирины, Лена Бирюкова собралась уходить. На данный момент в «Орбите» ей было делать нечего. С Бурцевым они еще успеют поговорить, а сейчас надо проверить любовницу. Это пока версия номер один. Может, и правда, просто загулял профессор после заграничной командировки.

…– Ну и? Что нам поведала аспирантка? – спросил Гордеев, закуривая первую утреннюю сигарету и допивая остаток кисловатого остывшего кофе.

– А до аспирантки-любовницы по имени Ирина Галковская я еще не дошла. Потому что три дня назад около шести часов пополудни был обнаружен труп Дублинского…

– Как? И чего ты молчишь о самом важном? – встрепенулся Гордеев.

– Я стараюсь рассказывать по порядку, – отрезала Лена и тоже закурила. Потом она достала из объемной сумки папки с бумагами, передала их Юрию.

– Вот, посмотри. Там какая-то компания вышла за город – то ли водочки принять, то ли грибов поискать, ну и наткнулась на свежее кострище. Труп, обгоревший до неузнаваемости. Но так как Дублинский был уже объявлен в розыск, то все неопознанные трупы проверялись. Оксана – его жена – опознала.