Миша оторопел, даже забыл опустить руку.

– Ха, видели его? Познакомиться он со мной хочет! – воскликнул Лёша, ни к кому конкретно не обращаясь. – Да со мной многие хотят познакомиться, и что мне теперь, всем подряд руки пожимать? Да ты вообще знаешь, кто я?

Лёша нагнулся над Мишей и говорил, брызгая на него слюной. Бедный Миша даже присел, чтобы быть подальше от слюнявого рта. И опрометчиво спросил:

– Нет, не знаю. А ты кто?

– Ты чё, считаешь, что я тебе ещё представляться должен? Да сдался ты мне со своим знакомством! Я к вам сюда по своей воле вообще никогда бы не пришёл. Да знаете, я откуда?! Меня родители вообще в Школу Космонавтики при Университете переводят. Слыхали о такой? Да куда вам! Засунули вот сюда, чтобы год не пропадал, буду тут с вами сидеть… Лучше бы дома сидел. Лучше бы пропал этот год!..

Лёша продолжал распинаться в том же духе, и ребята удивлённо слушали его. Миша, наконец, сумел отодвинуться. Он достал из кармана носовой платок и принялся вытирать своё лицо. Заметив это, Лёша набросился на него:

– Чё ты там вытираешься? Тебе что-то не нравится?

– Да нет, просто вытираюсь, – и интеллигентный Миша отступил ещё на шаг.

– Ах вытирается он! Да ты знаешь, кто у меня дядя? Да я, если захочу, всю школу вашу разгоню за один день, понятно? Так что, тебе что-то не нравится? – и Лёша угрожающе сделал ещё шаг по направлению к Мише.

– Да нет, всё нравится, – Миша оробел.

– А-а, а то смотри у меня, довытираешься, отличник! Ты же отличник?

– Ну так, почти, – скромно ответил Миша, хотя действительно считался отличником.

– Ладно, так и быть, на первый раз прощаю. Но вечером за это отправишь мне домашнее задание на завтра. Понял?.. Как тебя там?

– Миша, – сказал Миша.

– Понял, Миша? Ты же должен помочь своему товарищу, правильно?

– Правильно, – сказал Миша неуверенно.

– Нет, ну надо было родителям меня сюда засунуть?! Удружили, ничего не скажешь, спасибо! Не могли меня, как человека, хотя бы в Кембридж отправить на эти два месяца. Теперь надо в этой дыре всю весну сидеть!

Неизвестно, сколько Лёша так бы ещё распинался. Вокруг него уже собралась порядочная толпа, чтобы послушать его удивительные речи. И Костик, и Ян стояли здесь же. К ним подошла Антонина, посмотрела укоризненно и пропищала:

– Эх вы, струсили, да? – и, расталкивая ребят, направилась к Лёше.

– Ты чего, Тонь? – удивлённо спросил у неё Костик, но она больше не повернулась.

– Чего это она? – спросил он у Яна.

– Не знаю, – пожал тот плечами.

А Антонина отодвинула в сторону Мишу и остановилась перед новеньким. У неё был такой вызывающий вид, что Лёша замолчал от удивления. И тогда Антонина спросила его:

– Ты зачем пнул котёнка?

– Чего? Какого котёнка?

– Такого! На дорожке, когда шёл в школу. Он тебе что, что-то плохое сделал? – голос Антонины звенел от негодования.

Костик с Яном переглянулись ещё раз.

– Ты, девочка, совсем того? Ты откуда вылезла? Залезь обратно, а то я тебя саму сейчас пну!.. – сказал Лёша.

Он угрожающе надвинулся на Тоню, и стало очень хорошо видно, какая она маленькая по сравнению с ним. Она буквально дышала ему в пупок. Однако Тоня не сдвинулась с места и стояла всё так же вызывающе.

– Так сейчас пну, что мало не покажется. Отвали от меня! – и Лёша сжал огромный кулак и покачал им перед лицом Антонины.

– Да, давай, пни! – ответила Антонина, не шелохнувшись.

Все замерли, в ужасе представляя, что будет, если Лёша сейчас стукнет Антонину своим здоровым кулаком. Он поднял руку над её головой. Все отпрянули. На какое-то мгновение воцарилась тишина, и среди этой тишины прозвучало:

– Лёша в Кембридж не идёт, потому что много жрёт. А в его тупой башке – то же, что в ночном горшке!