Перед самым отбоем они незаметно окружили ее и одновременно навалились со всех сторон. Ника рьяно отбивалась, кого-то даже умудрилась укусить, но их было слишком много. Ей закрыли рот рукой, заломили руки за спину и прижали животом к постели.

- Если не хочешь, чтоб я тебя порезала, не дергайся, сука! - услышала она шипение над своим ухом.

А дальше, пока не пришли конвоиры, заметившие шум и несанкционированный сбор вокруг кровати Савельевой, они маникюрными ножницами криво выстригали ей локоны, превращая во взъерошенного ежика.

- Вот так, сучка! А то ходишь тут жопой вертишь перед Прохоровым! А теперь будешь домовенком Кузей, на тебя никто и не взглянет, - приговаривала та, что в руках держала ножницы.

Сексуально-озабоченный Прохоров часто предлагал свою протекцию взамен на интимную близость. И та, что согласилась на такие условия, совсем не желала их потерять из-за Ники. Они почти завершили экзекуцию, когда в камеру ворвались конвоиры:

- А ну отошли! Быстро разошлись по своим койкам!

Заключённые тут же бросились врассыпную, а та что стригла Нику бросила оружие преступления на пол.

- Твою ж мать! Вот же злобные суки! – вырвалось у того самого Прохорова, когда он оценил внешний вид Савельевой.

Он тронул ее за плечо, и Ника поднялась и села на постели.

- Вот! А была б послушной девочкой, такого бы не случилось, - назидательно произнес он.

- Этого бы не случилось, если б Вы выполняли свою работу, - зло прошипела Ника, - а не пытались залезть мне в трусы.

- Ну за всем не уследишь, - он картинно развел руками, - Но ты можешь написать заявление. Мы проведем внутреннее расследование... - медленно с расстановкой произнес он, явно издеваясь, - И может быть, установим личности тех, кто к этому причастен, - он поднял с пола несколько прядей и отпустил их, наблюдая как они оседают в воздухе на бетонный пол.

- И какое их ждёт наказание? - Ника склонила голову набок.

- Это мелкое хулиганство, - хмыкнул он, намекая, что по сути никакого существенного возмездия для ее обидчиц не будет, - А, ну ещё можешь моральный вред им предъявить, -хохотнул Прохоров.

Ника поняла его посыл. Выяснять здесь никто и ничего не будет, это бесполезная трата времени. Может и имело бы смысл написать заявление, если б она хотя бы знала, кто держал в руках ножницы и ее саму, но Ника не видела их лиц, ведь они уткнули ее лицом в подушку. Все что она запомнила - это змеиные интонации голоса, и зловонный запах. Мыться заключенным разрешалось раз в неделю, поэтому ото всех разило немытым телом, но от ее обидчицы - особенно. Ника решила сама найти и наказать ее.

- Так, что заявление будешь писать? - поинтересовался Прохоров.

- Нет, - Ника отвернулась от него.

- О! Начинаешь умнеть, рыжая, - он склонился к ее уху, - Ты все же подумай, над моим предложением. Главные то твои достоинства, жопу и сиськи они не отстригли, так что оно всё ещё в силе.

Ника демонстративно отодвинулась от него, поднялась и стала собирать срезанные волосы, чтоб выбросить в мусор.

- Всем спать! - Прохоров, не дождавшись ответа, вышел из камеры.

"...я подожду, когда ты поймёшь куда попала...", - вспомнила она угрозу Марка. "Так вот, что ты, сволочь, имел ввиду! Решил сделать так, чтоб я выбирала не между СИЗО и работой на фейсов*, а выбирала между сексом с этим ублюдком и подписью твоего чертова соглашения! Так сказать, ускорил процесс моего "понимания"!» - Ника посчитала все это срежиссированной Марком постановкой с целью заманить ее в ловушку, только вот это не подтолкнуло ее в заданном им направлении, а скорее наоборот укрепило в решении не идти у него на поводу.