Однако мать ушла воевать не просто так, она начала поиски отца, чтобы попасть именно к нему. Отправной точкой этого поиска, был приезд в село военного корреспондента.

Военкор газеты «Красная Звезда», высокий широкоплечий майор в круглых очках с толстыми линзами, приехал в село по просьбе отца.

– Он воюет в 60-ой армии[17], геройский нужно сказать человек, – майор вдохновенно рассказывал про отца, – я познакомился с ним в госпитале, писал о нем в газете. Но вы не волнуйтесь ничего серьезного. Это он меня попросил заехать. Пришлось небольшой крюк сделать. Да вот и письмецо от него, сами почитайте.

Глафира Петровна дрожащими руками взяла аккуратно свернутый треугольник и принялась читать: «Сообщаю тебе, моя дорогая женушка, что на сегодняшний день я жив и практически здоров, чего и вам желаю. Нахожусь на фронте в какой-то сотне километров от вас, уничтожаю немецкую сволочь, гоним ее на запад. Освобождаем родную землю, города и села. Освобождаем отцов и матерей, братьев и сестер от фашистского кошмара.

Глаша, вчера я находился в очень тяжелом бою, меня ранило в ногу, но я этого не заметил и продолжил сражаться за нашу священную Родину. Не переживай, рана небольшая, заживает. Сейчас чувствую себя хорошо.

Как вы там, мои ненаглядные? Много ужасного рассказывают местные жители, побывавшие в лапах у фашистских извергов! Надеюсь у вас все хорошо. Скоро войне конец. Ждите, приеду после войны. Крепко вас всех целую и обнимаю тебя, маму и особенно деток моих Саню, Иришу и маленькую Олюшку. Ваш отец!». Там же в треугольнике был высушенный маленький полевой цветочек.

Прочитав письмо, долго не могла успокоиться Глафира Петровна. Как раненый зверь несколько минут металась она из стороны в сторону. Быстро выбившись из сил, мать села на колоду, резким движением сдернула с себя платок и срывающимся голосом сообщила журналисту: «Не уберегла я ни маму, ни Олюшку, кровиночку нашу! Как мне теперь ему в глаза смотреть?».

С того дня мать словно подменили. Она подолгу отлучалась, приходила домой уставшая, но сдержанно собранная, без эмоций. Потом Саша узнал, что она ухаживала за ранеными красноармейцами, опыта набиралась. Стирала бинты и одежду, помогала хоронить.

Всегда приносила домой немного еды: несколько вареных картофелин, иногда сахар, бывало хлеб, консервы или шоколад. А потом примерно через два месяца, договорилась с кем-то из высоких чинов о призыве и пришла домой уже в форме, быстренько собрала детей. Вместе заколотили хату и пошли к отцовской троюродной сестре, поплакали и расстались.

На прощанье мать крепко обняла сына: «Прости меня, мой хороший! Прости меня, сыночек мой ненаглядный…, так надо! Не смогу я по-другому, должна я, понимаешь? Имеются у меня к фашистам счеты! Может и не свидимся больше, война! Иришу береги, ты – мужчина! На свете много добрых и хороших людей, которые помогают и еще помогут тебе в жизни. И ты не должен забывать о ближних, при каждой возможности приходи им на помощь!».

Навсегда запомнил Саня эти слова, свет маминых глаз и ее слезы. Так и жил дальше, как мама сказала: помогал всем, кому мог, кто был рядом. Делал это бескорыстно, не ждал ничего в ответ и считал, что так поступать – ПРАВИЛЬНО.

Найти отца сразу, матери не удалось. Долгих полтора года в пределах одного фронта две родные души были недалеко друг от друга, но в конце концов встретились. Прошли много инстанций для того чтобы воевать в одной части и до конца войны не расставались ни на минуту. Не расставались и после войны до самой смерти жили вместе. Жили с любовью и нежностью, даже не поссорились ни разу.