Дожившие до сегодняшнего дня, подвергшиеся избиению ветераны, до сих пор с ужасом вспоминают этот день. Слезы обиды, туманят честные и благородные глаза стариков. Их били те, которые живы, лишь потому, что полвека назад, перед лицом смертельной опасности выстояли именно эти люди, получающие сегодня подлые удары по голове. Возможно, ли было великим солдатам пережить такое унижение и непонимание ситуации? Как можно было отдавать подобные приказы? Как можно было выполнять такие приказы?

Если в современной России эта страница истории практически затеряна, то на бескрайних просторах бывшего Советского Союза существуют места, где эти действия являются и сегодня нормой жизни, или даже почетной и праведной миссией! Дожились?! За это боролись?

В квартире раздался резкий звонок.

– Странно, – подумала Зоя Константиновна, – обычно он открывает своими ключами. Неужели что-то случилось?

Она оказалась права в своем подозрении. От увиденного сердце женщины сорвалось в пустоту. Ее ждала поистине страшная картина, ведь самое жуткое зрелище – это созерцание боли близкого человека. Он еле стоял на ногах. Голова была перевязана чьим-то шарфом, который обильно пропитался кровью. Кровь засохла на щеке, на сильно разорванном плаще и даже на наградах, обиженно выглядывающих из-под пришедшей в негодность верней одежды…

– Что случилось? – спросила женщина, поддерживая мужа под локоть.

– Горе случилось, родная, – слабым голосом ответил он.

– С кем горе?

– Со страной…, с людьми…, со всеми нами!

Зоя Константиновна была очень опытной медсестрой в прошлом. Всю свою жизнь она помогала людям, правда это было уже очень давно. Но бывших медсестер не бывает, впрочем, как и учителей, врачей, офицеров и представителей многих других профессий. Отмыла, осмотрела и обработала рану на голове. Сотрясение на лицо, легкой или средней тяжести, но есть. Все это снаружи, а что внутри, что в душе? Здесь диагноз просто так не поставишь. Кто может заглянуть в сознание другого, пусть даже самого родного и близкого человека?

– Ты бы видела глаза этих ребят, Зоя, – слезы застилали его взгляд, – они были полны ненависти, по отношению к нам. Они называли нас красно-коричневой чумой и били, били нещадно и жестоко. Это были простые русские мальчишки, но я видел их в фашисткой форме! За что? За что я должен был все это пережить? – он обхватил голову руками и попытался спрятать слезы.

Жена тихонько подошла сзади, бережно обняла его за плечи и прошептала: «Все! Все прошло, все позади. Это был сон, просто страшный сон. Я рядом, я с тобой!».

– Нет, Зоинька, это не пройдет никогда! Пока я жив, я этого не прощу! Нет, не тому ребенку, который порвал мне плащ, не тем внукам, которые меня били. Я не прощу это тем, кто им приказал! – в его взгляде читалась пережитая боль, обида и унижение.

Он посмотрел на нее тем взглядом, про который она уже давно забыла. Она вспомнила, как впервые увидела глаза, пылающие неудержимой яростью.

Это была оборона. Тогда против расположения их подразделения начал работать немецкий снайпер – ас. За несколько дней он умудрился снять около десятка человек. Среди них было несколько солдат, офицеров и наших снайперов. Всем известно: лучшее средство против снайпера – другой снайпер. Фашист вышел победителем из трех снайперских поединков. Он оказался лучше трех наших ребят, а они были тоже не новички. Хороших снайперов поблизости больше не было, а жертвовать заведомо более слабыми солдатами, какой смысл?

Чтобы избежать следующих потерь, поступила задача первой очереди – подавить немца любой ценой. Для этого были назначены несколько групп наблюдателей из числа разведчиков и наиболее опытных красноармейцев. На них возлагалось ведение непрерывного наблюдения за передним краем обороны противника, с целью выявления лежки