— Ай… блин! – шиплю, растирая пальцами ранки. Кожа горит уже просто! И вижу, что покраснела. Сволочи.

— Села за стол.

Тон просто гробовой. Таким только с зеками говорить, ну он, наверное, привык. Бр-р…

Майор молча садится за стол. Я тоже подлезаю и усаживаюсь напротив него. Как-то мне не по себе, когда он рядом. Хочется свалить, да вот только дверь закрыта. Не сбежать от него. Проклятье.

— Ну и че, ты, типа, теперь меня допрашивать будешь?

— Не ты, а “вы”. Для тебя я Огнев Олег Игоревич, и повежливее, если не хочешь сидеть в обезьяннике до посинения.

Он смотрит на меня прямо и говорит это очень строго.

Невольно руками себя обхватываю. У этого Огнева на лице ни одной эмоции. Вообще ничего. Я не пойму, он, типа, сейчас зол, угрожает мне или всегда просто такой?

Вообще не читается то, о чем он думает. Как камень.

Нервно перебираю пальцами свои длинные волосы. Как же свалить отсюда, как…

Замечаю, как этот мент достает из папки чистый лист бумаги и ручку. Смотрит на меня прямо, а я… на руки его пялюсь. Загорелые, грубые, крупные. Сетка вен тянется от локтевого сгиба до самых кистей, делая их такими страшными и завораживающими одновременно.

У майора короткая стрижка, на шее артерия медленно пульсирует, а из расстегнутой верхней пуговицы рубашки выглядывают темные волосы на груди.

Сглатываю. Что-то мне неспокойно с ним. Совсем неспокойно.

Рубашка от бурящихся мышц на Огневе сидит в упор. Там же не только руки и грудь, но и спина такая же натренированная, будто он по сотне подтягиваний делает в день. Ой, мамочки…

— Имя, фамилия.

Теряюсь тут же перед ним, хотя обычно я собранна и легко ориентируюсь в любой ситуации, даже самой дерьмовой.

— Э-э… Мурка.

— Еще раз такой бред вякнешь, приложу башкой о стол. Настоящее имя. Живо.

Сглатываю. Что-то мне страшно. Похоже, я попала к серьезному менту. Начальнику. С таким шутки плохи. Он точно не пугает. Говорит серьезно, спокойно, предупреждает.

— Василиса Калинина.

— Лет тебе сколько?

Молчу. Если скажу, что совершеннолетняя, думаю, проблемы мои станут похуже.

— Вздумаешь врать, получишь по шапке.

После этого заявления желание врать этому менту о возрасте отпадает само собой. Такой если двинет, я уже не встану.

— Восемнадцать.

— Давно работаешь?

— В смысле?

— Как долго воруешь?

— Я не ворую! Тогда вообще случайно вышло. Я просто… просто не в ту сумку полезла, я думала, она моя!

— Не ври мне.

— Я не вру!

Вижу, как майор губы серьезно поджимает и продолжает что-то быстро записывать в эти свои документы.

Становится жутко. Он же сейчас любой висяк на меня повесить сможет, если ему что-то не понравится!

— Родители есть?

— Нет.

— Опекуны?

Прикусываю губу. Сказать правду — еще чего!

— Нет.

Огнев молча достает сигареты и закуривает, бесцеремонно выдыхая дым, попадающий прямо на меня.

Рот тут же наполняется слюной. Я тоже курить хочу, но у мента этого проклятого не стану просить. Еще чего.

— Еще раз мне соврешь, я позову тех оперов, что тебя допрашивали, чтобы они закончили начатое. Они тебя выебут, а после ты признаешься не только в том, что стащила кошелек.

От его спокойного тона, прямоты и грубости дыхание спирает.

Сволочь. Гад. Ненавижу!

— Есть. Отчим, но он на работе! В отъезде. Его нет. Надолго уезжает.

— Адрес, где живешь, – он спрашивает, смотря прямо на меня, и я понимаю, что, если сдам, где ночую, сделаю себе проблему. Огнев же найдет меня, вдруг чего. Будет знать, где я живу, и отчим тоже узнает, что у меня с ментами проблемы теперь.

Ну уж нет. Спасибо.

— Я забыла.

— Что?

Серые стальные глаза мигом пробирают всю меня. Сканирует, точно детектор лжи.

— Я не помню, где живу. Забыла! У меня вообще проблемы с памятью. Серьезные.