— Не рыпайся. Поработай лучше ротиком, киска.

Из ног уходит вся сила, и я просто цепенею от страха. Нет. Только не так! Не позволю. Я брыкаюсь как умалишенная и ору даже с закрытым ртом, пока один из них не ударяет меня по лицу. Больно, сильно, обжигающе.

Ручка двери дергается, и эти твари поворачивают головы, но даже не думают отпускать меня. Они просто затихают. Шепотом лишь говорят, переглядываясь:

— Молчать, сука, не то навешаем висяков тебе.

Я едва успеваю глотнуть воздуха, когда рука этого урода немного ослабляет хватку.

— Ушли?

— Молчи. Закрыто тут. Ключ только у меня.

Слышу нотку страха в их голосе. Опера думают, что тот, кто пытался войти, ушел, но уже в следующий миг дверь резко распахивается. Кажется, не только у них был ключ.

Цепкие руки тут же отпускают меня, и я, точно кукла, сваливаюсь на пол на колени.

Съеживаюсь вся, представляя, как выгляжу. С задранной кофтой, в слезах и со взъерошенными волосами.

Из губы снова сочится кровь. Чувствую привкус металла. Да ладно! После прошлого раза же еще не зажило. Черт.

— Что здесь происходит, лейтенанты? – стальной голос разрывает возникшую тишину. Я невольно ближе подбираюсь к холодной стене, прикрываясь руками, когда вижу, КТО стоит на пороге.

Ох, мамочки. Это же тот самый майор! И кажется, сейчас он недоволен.

Прикидываться мертвой уже поздно. Он прекрасно меня видит прямо сейчас, и его взгляд какой-то уж больно злой.

Сглатываю от страха. Этот майор еще страшнее оперов будет – и сильнее их так уж точно.

Вот теперь я и правда попала.

***

— Мы допрос проводим, товарищ майор.

— Трахая эту малолетку, вы допрос проводите?

— Да мы не трогали ее. Так… припугнуть.

— На хер вышли отсюда! Отстранены на неделю. Оба. Пугальщики, блядь.

Голос такой командный, что закрыться от него хочется. Он басит, как гром, и чертовски пугает меня.

Обхватываю колени руками. Бежать все равно некуда. На запястьях так и гремят наручники. Чувствую себя кроликом среди львов, которые сейчас будут им лакомиться.

— Ключи и дело ее сюда, живо.

Майор забирает из рук оперов папку с моим делом, открывает ее и быстро пробегается взглядом по бумагам.

Вздрагиваю, когда закрывается дверь допросной, и теперь остаюсь наедине с этим взрослым мужиком. Сглатываю. Что-то мне еще страшнее стало.

Осторожно поглядываю на него. Черные начищенные ботинки, брюки, рубашка с закатанными рукавами расстегнута. Кителя сейчас нет. Высокий, плечи широченные, а под одеждой бугрятся мышцы.

Этот следователь точно сильнее тех оперов будет, да и звезд у него на погонах в разы больше. Начальник, что ли? Похоже, да.

Сглатываю. А он точно мент? Больше похож на какого-то бойца.

— Что ты жмешься там? Вставай.

Ой! Это мне. Чеканит и даже не смотрит в мою сторону.

— Мне и тут хорошо.

Вздрагиваю, когда майор бросает папку с документами на стол и теперь уже сам подходит ко мне.

Он смотрит на меня свысока, точно на щенка беспризорного, а мне до чертиков страшно. Если такой ударит, я же уже не встану.

— Руки.

Я аж рот приоткрываю.

— Что?

— Руки давай сюда.

Пока я соображаю, мужчина наклоняется, быстро перехватывает мои запястья огромной рукой и одним щелчком расстегивает наручники, забирая их себе. На то, что от его близости я сильнее в стену от страха вжимаюсь, кажется, вообще не реагирует.

От его прикосновения я аж замираю. Лапища это медвежья, а не рука! Да и в целом майор уж больно крупный какой-то, точно боец тренированный. Такой раздавить одним пальцем может, и не екнет у него ничего.

А еще от него пахнет чем-то. Сигаретами и, кажется, цитрусом. Такой холодный и одновременно свежий запах. Приятный.