Погода сегодня была еще отвратительнее, чем вчера. Противный косой дождь ударил в лицо, стоило только перешагнуть порог подъезда. Многоэтажные дома на фоне серого, затянутого свинцовыми тучами неба, смотрелись мрачнее обычного. Все вокруг казалось унылым и убогим. Порой хотелось выть от мерзкого ощущения от абсолютной, разрастающейся пустоты внутри, и поздняя осень, с чернеющим над головой небом, промозглым ветром и холодным, противным дождем лишь усиливали это желание.

Постояв немного, и поморщившись от бьющих в лицо ледяных капель, я уверенным шагом двинулся к своей машине. До больницы добрался быстро, немногочисленные машины на дорогах не создавали уже привычные утренние пробки. Сегодня город слово замер, будто вдруг все решили остаться дома. А впрочем, в выходной, да в такую погоду это не удивительно. Оказавшись в больнице, я первым же делом отыскал лечащего врача Инги, тот, естественно, уже меня ждал.

— Быстро вы, — усмехнулся он, завидев меня и первым протягивая руку в знак приветствия, — я на работу не успел прийти, а меня перед фактом поставили, что вы девочку забираете, документы вот всучили, — помахал он папкой перед мои носом и добавил недоверчиво: — Зачем вам девочка?

Я бы на его месте тоже не доверял, приехал какой-то мужик, пациенткой интересуется, а на следующий день этот мужик уже ее официальный опекун. Мало что ли извращенцев вокруг.

— Если бы я знал, — взъерошив волосы, я устало взглянул на пожилого врача, — извините, как вас…

— Леонид Васильевич, — опередил меня доктор.

— Так вот, Леонид Васильевич, нет у меня ответа на Ваш вопрос, сам не знаю, зачем ее забираю и зачем мне этот геморрой, просто не могу допустить, чтобы девчонке жизнь сломали, считайте, благотворительностью решил заняться.

Врач долго и внимательно смотрел на меня в упор, видимо, пытаясь отыскать ложь в моем поведении, вот только, даже, если бы и отыскал, все равно бы ничего сделать не смог, вопрос этот решенный уже, а он человек подневольный. Сказали выполнять — значит выолнит.

— Надеюсь, так оно и есть, — наконец заключил он, — не хотелось бы узнать, что ее нашли где-нибудь в подворотне с перерезанным горлом.

Я не видел смысла его убеждать, более того не считал нужным продолжать разговор, просто кивнув, я попросил проводить меня в палату девушки.

Она, к моему удовлетворению, была на месте, искать девчонку по коридорам больницы у меня не было ни малейшего желания. В палате, помимо нее, находилась еще одна пациентка, которую тактично попросили ненадолго покинуть помещение.

Инге такой расклад явно пришелся не по нраву, и я невольно заметил, как округлив и без того большие глаза, девчонка отползла назад, и вжалась в изголовье кровати, до шеи прикрывшись одеялом. Понятно, что страшно ей, но я вроде не урод какой, одет прилично, чего так трястись-то? Совсем там с психикой плохо, похоже. Вот же вляпался-то.

На сей раз мне удалось рассмотреть девочку получше, во всяком случае я увидел ее лицо. Настолько бледное, что сливалось со стеной, одни глазища только, синие, да темные волосы, выделялись на белоснежном фоне. Я какое-то время молча наблюдал за девчонкой, пытаясь понять, что меня зацепило, и тут словно удар под дых получил. Ну, конечно, вот чего я в нее вцепился так, маленькая, худая, темноволосая девочка из прошлого, мать его, нет не она, другая, естественно, но сука так похожа.

Двадцать лет назад

— Отвалили от девчонки, — рявкнул я на собравшихся вокруг новенькой стервятников. Малявка совсем, худая, как спичка, глаза огромные, смешная, — вы, бля, оглохли что ли, вон пошли отсюда.