Густые темные брови, обрамляющие карий космос, сведены к переносице.

– ... поняла меня, Тень? – искусанные губы напротив кривятся в язвительно-насмешливой ухмылке.

И до меня только сейчас доходит. Прошибает сознание одна только бьющая током мысль, пульсирующая в висках: я не слушала то, что он говорит.

Кай замечает. Кай всегда и всё замечает. Любую мелочь, любой самый неосторожный вдох. И взгляд.

– Проблемы со слухом? Я говорю, ВСЁ рассмотрела?

Я вздергиваю подбородок и на чистом упрямстве выдерживаю его прямой жёсткий взгляд, который приковывает, заставляя замереть. С трудом делаю над собой и усилие, чтобы не расплавиться оловом под его пылающим гневом взором.

Кай медленно и бесшумно сокращает расстояние до двери и лёгким касанием тьмы, соскользнувшей с его пальцев, заставляет защитный барьер осыпаться мягким пеплом. Приглашающе-выпроваживающим жестом брюнет распахивает дверь и, опершись спиной о косяк, встаёт в проёме.

"Ловушка", – всплывает в сознании простейшее объяснение.

Прохожу мимо него, втискиваясь в эти свободные тридцать сантиметров. Наши взгляды пересекаются. И тут же плечом врезаюсь в выставленную им крепкую руку, упирающуюся в косяк двери.

– Обычно девушки не сбегают так быстро из моей спальни, – усмехается Кай недобро.

На мгновение мне кажется, что Кай смотрит на меня более... мягко?

Почему мне так важно, как Кай на меня смотрит? Отчего сердце трепещет лишь от одной мысли, что в наших сложных взаимоотношениях, начинают таять льды.

Это просто нелепость. Глупое липкое наваждение. Пристающее к подошвам ног, тянущее в свою вязкую трясину размышлений.

На последнем слове он многозначительно смотрит на меня.

– Ах да, забыл, что ты любишь подглядывать, – поиграв бровями, отзывается Кай. – Тогда, может, останешься? Наверное, хотела увидеть, как я принимаю душ. Или, может, предложить тебе насладиться зрелищем, когда я буду развлекаться с какой-нибудь красоткой...

– Хватит! – сглатываю ставшую вязкой слюну.

– Может, просто желаешь посмотреть, как я переодеваюсь?

— Хватит склонять меня к своим извращениям, — раздражённо повышаю голос.

Карие радужки с золотистыми вкраплениями проникают в самую душу, выжигая на ней, будто лазером: "Глупая грязная Тень".

— А к чему склонять, чтобы ты была не против?

– К тому, что обеспечит мне отсутствие тебя в поле моего зрения.

– Что, по-твоему, ты тогда делала в моей спальне?

– Ладно. Всего один вопрос, и я рассчитываю на честный ответ, – вот так стоять перед ним, ощущая обрывки его горячего дыхания на своем лице, и всматриваться в карие омуты напротив, задирая подбородок, слишком...

Слишком.

Это отвлекает, вызывает непреодолимое желание коснуться этих стекающих с его волос капелек воды. Собрать их с его шеи, с расслабленных, но твёрдых плеч, с выступающих ключиц. Провести кончиками пальцев по крепким, как камень, мускулам на груди. И как же вдруг хочется кончиком языка слизать новую стекающую вниз по его груди каплю, и ощутить во рту вкус пресной воды и его светлой кожи...

– Один вопрос, – разрешает, и его голос становится тише, интимнее.

– Ты... – набираюсь смелости и выдыхаю, переходя на шёпот, – Ловец?

Смотрит сверху вниз, чуть склонив голову, нависает надо мной скалой. Кажется, эти чудовищно незначительные сантиметры стремительно сокращаются, но так незаметно, что ещё чуть-чуть, и произойдет столкновение...

– Обязательно узнаешь об этом, Тень. Обещаю, – выдыхает прямо губы.

Карие глаза раздирающе смотрят душу.

Раздевающе. Будто обнажая меня перед ним. Отчего по телу проносится неровный строй мурашек, и дыхание спирает.

Что он там говорит?.. Говорил?..