– А дома Володя такой милый, – ухмыльнулась Ася, – зря мы всё-таки к вам пришли за помощью. И вещи не взяли, и в историю влипли.

Наташа опять заплакала. Приехал Владимир Юрьевич, он подошёл к Асе, взял её листок, прочитал и хмыкнул. Подошёл к Наташе, та всё ещё плакала. Владимир Юрьевич нахмурился:

– Значит, писать вы не хотите? Говорить не можете. И как прикажете это понимать? – он, не мигая, уставился на девушку. – Вы так и собираетесь размазывать сопли по лицу и молчать?

Наташа опять забилась в рыданиях. Владимир Юрьевич поморщился. Он плохо переносил женские слёзы, и, откровенно говоря, слабо им доверял. Но то, что это девчонка рыдает не по убиенной матери, к которой у неё не было никаких дочерних чувств, а от страха, что её обвинят в убийстве, он понял. Надо было её успокоить, но вот как? Он встал, включил чайник. Сделал крепкий несладкий чай в большой белой кружке и поставил перед девушкой, потом вопросительно посмотрел на Асю, та отрицательно помотала головой. Майор опять перевёл свой взгляд на Наташу. Та сжала кружку в трясущихся руках и всё ещё тихонько всхлипывала. Сергей подошёл к девушке, положил ей руку на плечо, Наташа вздрогнула и пролила чай на стол. Она виновато посмотрела на майора и лейтенанта и тихо проговорила:

– Я расскажу, только я не знаю, что рассказывать. Как не начну, всё как-то нехорошо получается. И потом, я ведь действительно ничего не знаю. Я даже не знаю, кого там убили. Нет, что мать – я поняла, но убиты три человека. Когда я уходила, в квартире оставались только мать и её муж, даже соседок не было.

– Наташ, ты пей чай пока горячий, потом расскажешь, – Сергей старался не смотреть на майора, который при этих его словах даже потерял дар речи. Ермакову было жалко девчонку, и грубость и напористость Гришакова по отношению к ней он не одобрял. Наташа сделала один маленький глоток, потом ещё один, так потихоньку чай выпила, с нервами справилась и рыдать перестала.

– А можно мне позвонить? – спросила она Володю.

– Кому? – удивился майор.

– Подруге, пожалуйста.

– Ладно, звони.

Наташа взяла телефон и долго набирала номер.

– Алло, Алька, это я. Я в милиции, у меня мать убили. Нет, я не одна, со мной Ася. Аль, я боюсь! Хорошо, – Наташа положила трубку. – Она велела рассказать вам всё, только я правда, не знаю, что рассказывать.

– Чем занималась последнее время? – майор взял стул и сел напротив Наташи. – Анастасия, подожди в коридоре, раз ничего не знаешь, делать тебе тут нечего.

– Вот ещё, я тут посижу, мне тоже интересно.

– Анастасия, быстро в коридор, иначе будешь ждать в обезьяннике!

Девушка скорчила недовольную мину, показала майору язык и вышла в коридор, не забыв как следует хлопнуть дверью. Владимир Юрьевич вопросительно посмотрел на Наташу.

– То, что я утром Станиславу Ярославовичу рассказывала, рассказывать? – тихо спросила Наташа.

– Да, всё в мельчайших подробностях. И не надо так дрожать, а то я больше слышу стук твоих зубов, чем твою речь. Начинай!

Наташа повторила свой рассказ ещё раз, и вопросительно посмотрела на Владимира Юрьевича:

– Что мне теперь будет?

Он оставил её вопрос без ответа.

– Значит, ты уже неделю дома не живёшь?

– Да.

– И вчера весь день была с Асей?

– До одиннадцати часов мы работали, надо было срочно сметы сделать, я не успевала, Ася и Маргарита Николаевна мне помогали. Потом было торжественное собрание, Ася на собрании была, а я салаты готовила. Потом у нас была вечеринка, и Ася забрала меня к себе домой.

– А почему ты на собрании не была?

– Там премии давали, а я недавно работаю, ещё ничего не заработала, вот меня и командировали на кухню, – Наташа неуверенно улыбнулась.