– Ну и что? Значит, так погуляли. Все равно им всем вместе весело. А мне – нет. И отстань от меня.

Она, конечно же, не добавила, что больше всего ее огорчает то, что от Артема нет никаких известий. А что может быть хуже неизвестности? Да нет, никакая это не неизвестность, просто он забыл о ней окончательно. Конечно, ему там и без нее хорошо. А ей здесь плохо. И вообще все плохо, не так, как летом. И так уже никогда не будет. И вообще ничего хорошего больше не будет.

Ромка не отстал, а легонько ее растормошил.

– Лешк! А я знаю, что с тобой происходит.

– Ничего ты не знаешь.

– Учти на будущее, я знаю все. Просто возраст у тебя переходный, вот ты и страдаешь. Собрала все неприятности в одну кучу и маешься. А на самом деле у тебя все классно.

– У меня? Классно? С чего ты взял? – пробурчала из-под одеяла Лешка. – Объясни, пожалуйста.

– Про что объяснить? Про возраст или про «классно»?

– И про то, и про другое.

– Ну, про возраст знает каждый дурак.

– А у тебя он, что ли, не переходный?

Ромка хмыкнул.

– Нашла с кем сравнивать. Со мной! Я – это совсем другое. Я к каждой проблеме по-философски подхожу, анализирую свои чувства и потому с ними легко справляюсь.

– Да что ты! – высунув голову, изумилась Лешка. – А я и не замечала. Теперь буду знать. А у меня почему все классно?

– Ну, ты симпатичная и не дура, разве этого мало?

Слова брата Лешке чрезвычайно польстили. Но она этого не показала, а, потупив глаза, спросила:

– Это только ты так считаешь?

– Не только я. И Славка, и Темка…

– Они сами тебе сказали?

– Ну да, а кто же еще.

Лешка сбросила с себя одеяло и встала. Ее настроение, как столбик ртути у попавшего в тепло градусника, быстро поползло вверх, и она сразу же перестала кукситься. Артем всего три дня не пишет и не звонит, ну и что? Значит, не может. У них там спорта много, соревнования то и дело, может, он сейчас на них занят. Или уехал куда-нибудь на экскурсию, а телефон не взял. Ромка ж свой мобильник без конца забывает, и Славка тоже.

Она усилила тихо звучащую музыку и улыбнулась впервые за день. Быть может, и вправду все не так плохо, как она думает?

– И еще у тебя есть я, – многозначительно добавил Ромка, и это тоже ее порадовало. И вправду есть с кем поговорить и в аквапарк потом съездить.

А Ромка пошел на кухню. Там он снова поел, вернулся к себе, послонялся по комнате, напряг всю свою волю и уселся-таки за уроки. Вспомнив о предстоящем сочинении, включил компьютер проверить, не появился ли Интернет, чертыхнулся, вскочил, притащил с кухни табуретку, залез на нее и стал тянуть на себя огромный бордовый том «Большой Советской Энциклопедии» на букву «П». Старая многотомная энциклопедия находилась у них не в самом шкафу, а плашмя венчала его сверху, чтобы хватило места для других книг. Том на букву «П» лежал в самом низу одной из стопок, поэтому другие книги сорвались вниз, и если бы Ромка не отклонился, ему бы не поздоровилось. А так тяжелый фолиант только задел плечо.

– Это что, – сказал он прибежавшей на грохот Лешке, – есть книжечка, которая, если на голову свалится, сто процентов угробит. Слышала о такой?

Лешка покачала головой.

– Тогда знай. Самая тяжелая в мире книга хранится в Пражском университете и называется «Кодекс Гигас», а иначе – «Библия дьявола», потому что в ней есть изображения всяких чертей и прочей нечистой силы. Она чуть ли не метровой длины, весит семьдесят пять килограммов, обложка ее деревянная, листы пергаментные, и на их изготовление ушли шкуры аж ста шестидесяти ослов! Это я все случайно запомнил.

– Ты все, что не нужно, помнишь. Жалко осликов, – усевшись в кресло, вздохнула Лешка.