Особенно учитывая, что Рената видела особенности каждого материала и могла воздействовать на него лучшим образом… в итоге следов кования практически не было и обнаружить артефакт становилось невозможно. Да… чистые были жуткими артефакторами. Если бы не приходилось тратить силы на кование ядра, Рената могла бы творить крайне мощные артефакты. Но чего нет, того нет.

Сейчас же девушка немного воздействовала на сиренит, увеличив его крепость и эластичность. После Чендлер присоединила кусочек металла к маленькой, мудреной конструкции, что копировала строение человеческого уха (который девушка почерпнула из глубокого анализа строения кукол, что раньше были людьми). Проволочное творение улавливало колебания, поступающие через мембрану, после чего конструкция из трех частей колебалась в соответствии с ними, усиливала эти звуки и передавала другой мембране. Рената называла ее внутренней. После этого «внутренняя мембрана» передавала полученные колебания на кусочек серенита, находящийся в комнате девушки, и человеческое ухо Ренаты успешно переводило эти колебания в звуки и речь.

Спрашивается, какое же свойство нужно было передать, чтобы наладить связь между двумя отдельными кусочками металла? В этом случае ничего передавать не требовалось… нужно было только усилить. Именно поэтому Рената использовала сиренит – его уникальность заключалась в том, что он сохранял некую связь между своими кусочками даже после разделения на более мелкие части. Со временем этот эффект пропадал, но девушке хватило самого факта. Все, что ей требовалось, это усилить ту самую связь, чтобы она никогда не затухала и сохранялась даже на огромных расстояниях. И вот, не обнаружимый шпионский артефакт готов.

Это была крайне тщательная, адская, непередаваемо сложная работа. Рената потратила на нее два дня и уже чувствовала, что идет к завершению… ее руки немного тряслись от переизбытка кофе, но она хорошо их контролировала – ей нельзя было оплошать. Девушка сосредоточенно прищурилась и сосредоточилась на ядре внутри себя – нужно было сковать проволоку, присоединяя ее к мембране, при этом не нарушив конструкцию. Рената осторожно нагрела пинцет и приблизила его к…

– Да я бы и на километр не подошел к этому дому по своей воле! – внезапно разнеслось по коридорам особняка.

От неожиданности рука девушки дрогнула и…

Дзынь…

На пинцете остался оплавленный кусочек проволоки. Некоторое время девушка молча смотрела на поврежденную конструкцию. Постепенно воздух в комнате ощутимо тяжелел, а по одной из кукол поползла трещина.

– Эта вещь осмелится заметить, что молодая наследница снова злится, – осторожно сказал Маркус. – Вы просили сообщать вам об этом, дабы избежать непроизвольных разрушений.

Рената с силой сжала пинцет, который жалобно хрустнул в ее руках, и постаралась успокоиться. Почему-то, с тех пор как Рената ощутила ту безумную ненависть Изабеллы, с ее ядром стали твориться странные вещи. Когда она сильно злилась, то начинала непроизвольно ковать все вокруг… при этом мощь ее несчастного ядра сильно повышалась. Маркус говорил, что способности аристократа могут быть усилены гневом. Поэтому некоторые аристократы столь неуравновешенны. К сожалению, эмоции Изабеллы были слишком сильны, и Рената только разрушала все вокруг себя. В итоге девушка уже три раза меняла кровать и один раз переклеивала обои…

– Ты думаешь, я буду это терпеть?! Да я еле сдерживаюсь, чтобы не прирезать тебя! – проорал крайне злой Фрэнк Чендлер.

– О Судьба… опять? – простонала девушка. – Он опять репетирует прибытие Смита?

Да… после получения приказа короны о том, что «муж» Ренаты должен дожить до свадьбы, Фрэнк пытался взять себя в руки. То есть не переключаться в режим злого папы, который мечтает прирезать незадачливого жениха. Пока дело шло… оно вообще не шло. Каждый раз, когда Фрэнк представлял себе прибытие Смита, то зверел и пытался кого-нибудь покалечить. Дошло до того, что даже Вивьен решила пока не мелькать перед злым Фрэнком… ДАЖЕ Вивьен!