Носила на шее Ольга янтарные бусы, каких ни у кого в селе не было. Достались ей эти бусы от матери, а матери – от её матери, а той – от бабани.

Очень любила Онюшка мамины бусы примерять, камешки так приятно кожу грели.

– Мама, а что это за камень такой чудесный, из которого бусики сделаны, – пытала она мать.

– Это, дочка, камень алатырь. Он в нашем роду исстари от матери к дочери передаётся и наш дар усиливает. Время придёт, и настанет твой черёд стать хозяйкой этих бус.

– Когда уж это время придёт, – вздыхала девочка, прижимая к щеке тёплые камушки, – устанешь ждать. Скорее бы вырасти.

– Не торопи время, дочка, – Ольга забрала у Онюшки бусы. – Сама почувствуешь, когда бусы в тебе хозяйку признают.

Так они и жили. Онюшка росла потихоньку да сил набиралась.

***

Каким же длинным кажется в детстве день, особенно, летний. Сколько всего можно переделать до вечера! Можно мелко нарубить маленьким цыплятам зеленую травку и варёное яичко, а потом смешать и покрошить всё им в загородку, и постучать пальцем по земле, показывая этим несмышлёнышам, как надо клевать.

Можно забежать в курятник и вынуть из гнезда ещё теплое яичко и выпить его, а скорлупу кинуть сразу налетевшим курам. Можно пойти в огород и полить капустную рассаду, черпая воду из старой тёмной бочки, такой огромной, что Онюшке приходилось становиться на пенёк, что бы зачерпнуть из неё воды. А после спрятаться в кустах малины от бабани и с восторгом обнаружить, что ягоды начали поспевать, и сунуть в рот сразу целую горсть. А интереснее всего пойти к дяде Пете, отцову старшему брату, и тётке Наталье, его жене. Пётр был её крёстным отцом. Своих детей у них с Натальей не было. Онюшка не раз слышала, как бабушка Маланья вполголоса выговаривала деду, что зря он не отпускает Наталью на богомолье в Дивеево, глядишь, сжалилась бы Богородица, и родила бы сноха ребёночка, наконец. Дед серчал. «Толку-то от этого богомолья, итак, ясно, бесплодная Наташка, чего ей по монастырям шляться».

Наталья радостно всплёскивала руками каждый раз, когда Онюшка приходила к ней в гости

«А кто же это к нам пришёл, что ж за девочка такая красивенькая!»

Онюшка каждый раз удивлялась: «Крестная, да это же я, Онюшка!»

Наталья весело смеялась, а потом усаживала Онюшку за чисто выскобленный стол и обязательно угощала её чем-то вкусным. Чаще всего это был большой жёлтый петушок на палочке, а иногда горсть чищеных калёных лесных орешков или тыквенных семечек.

Сегодня Наталья пекла сдобные пирожки с вареньем, она и сама была похожа на пшеничную булочку: такая же белая и сдобная. Онюшка сидела на высоком табурете и болтала ногами, а тётя хлопотала возле печи.

– Тетя Наташа, – вдруг спросила Онюшка, – а почему у тебя деток нет?

Наталья присела на край лавки, обтерла полные руки передником и погладила девочку по голове.

– Провинилась я чем-то перед господом нашим Иисусом Христом, – Наталья перекрестилась. – Вот и не родятся у нас с Петей детки.

Губы у Натальи задрожали, но она справилась и не дала выкатиться слезинке.

– А для кого это я пирожок сейчас достану, сладкий да сдобный?

Наталья положила на тарелку перед Онюшкой большой румяный пирожок, а сама захлопотала перед устьем русской печи.

Онюшка не спеша ела вкусный пирожок и задумчиво смотрела на крёстную.

На обед пришёл Пётр, Наталья засуетилась, выставляя на стол нехитрую крестьянскую еду.

Пётр ел не торопясь, подмигивая Онюшке.

Домой Онюшка ехала верхом на Принцессе, белой кобылке дяди Петра.

– Крёстный, а отчего это лошадку зовут Принцессой? – пытала Онюшка дядю.

– А ты приглядись к ней, видишь, как шагает важно. Абы куда не наступит, самое чистое и сухое место выбирает. И в еде привередлива, грязную или старую жёсткую траву ни за что есть не будет. Ну, чисто принцесса, иначе и не назовёшь.