– Страшно, сука? – проговорил я, – Попробуй еще раз, и я тебе точно голову снесу!

Черт медленно отходил от меня, а Соня медленно уводила меня в сторону кухни, где работал Мясник.

– Кто же ты такой? – тихо спросила меня она.

– Я, убийца чертей, наверное! – серьезно ответил я Соне.

Я по-прежнему не знал кто я. Да и Соня поняла мой юмор и просто улыбалась мне. Мы шли на «Кухню».

Зайдя в комнату мы увидели того же грустного Мишу, который постоянно что-то монотонно говорил. Мясник «работал», периодически отпихивая своей ногой Мишу, показывая полное равнодушие к нему.

– Что соскучились? – заметив меня и Соню, с улыбкой произнес Мясник, – Заберите от меня своего дружка!

– Когда отправление? – громко спросила его Соня, – Я про поезд, сколько можно ждать!

Было видно, что она специально так разговаривала, навязчиво и грубо, с претензией, пытаясь разозлить «шеф-повара» этого заведения.

– Да, где наш «десерт»? – добавил я, надоело ждать!

Мясник замер, замерли черти, служившие ему на «Кухне». Моментом данного молчания и тишины воспользовался Михаил, снова подойдя ближе к «Царю кулинарии».

– Я не хочу уезжать, мне тут нравится, я помогать буду, – твердил он, опустив глаза в пол, – Пусть уедут, а я Вам пригожусь!

– Ты? Пригодишься? Ты даже имени своего не знаешь! – закричал Мясник.

– Я? Я? Михаил, – испуганно и заикаясь, произнес Миша.

– Имя тебе Зависть и Гнев, еще Уныние, – продолжал кричать Мясник, – Конечно, ты тут пригодишься, грешник!

Миша ничего не успел ответить…

Со скоростью ветра рука Мясника, в которой он держал свой тесак, пронеслась сквозь шею несчастного. Его туловище и голова разлетелись в разные стороны. Все произошло неожиданно и быстро. Черти налетели на трясущееся тело Миши, и начали жадно раздирать его в клочья. Мясник спокойно поднял отрубленную им голову, выдрал из ее рта язык и поставил ее на свой стол. Лицо Михаила искажалось от боли, он бы закричал, если бы был язык, но он просто таращил глаза, из которых текли слезы. Мясник протянул язык в нашу сторону. Соня не могла на это больше смотреть и отвернулась. Мясник видел всех прибывших к нему насквозь. Он видел наши грехи, больше ничего другого, только грехи…

– Язык! – выкрикнул он, – Любимая пища Дьявола!

– Нам тоже выдернешь? – спросил я его.

– Нет! – засмеялся Мясник, бросив язык на стол, – Ваши грехи терпимы для меня.

Черти уже бросали останки тела Миши в раскаленные печи, из которых по-прежнему ужасно воняло. Мясник отвернул от нас исказившееся лицо Михаила. Я не знал что делать, что сказать, Соня тоже. Мы находились здесь уже вечность, Михаил же проведет в этом месте бесконечность…

– Что отвернулась Гордыня? – продолжил говорить Мясник, глядя на Соню, – Блудница, ты отправишься дальше, там тебя ждет твоя участь! Здесь ты мне ни к чему…

– Обо мне что скажешь? – перебив Мясника, спросил я.

– О тебе? – воскликнул он, протянув в мою сторону руку с тесаком, – О тебе? Ты наглый «контактирующий», ты тоже вниманием обделен не будешь!

– Нет такого греха, – произнесла Соня.

– Поверь мне, этого достаточно! – засмеялся Мясник, – Есть категории людей, которые попадают к нам автоматически, я вижу это, Артем вспомнит свои грехи, все вы вспомните…

Мясник снова развернулся к своему столу, там же лежала голова Михаила.

– Идите на поезд, – спокойно произнес Мясник, – Идите…

– Пойдем, – сказал я Соне, уводя ее к поезду, идущему дальше в Ад.

Выйдя к перрону, мы видели, что вагоны были практически забиты людьми. Выбрав вагон, мы вошли в него. Все места были заняты, Соня повела меня в конец вагона, где мы сели на пол.

– Двери закрываются, следующая остановка «Конечная»! – несколько раз проговорил женский голос.