И как там мой бедный Кайт? Ждет меня сейчас в «Зеркале», а я не выхожу на связь… Должно быть, он очень-очень нервничает. Скорее бы уже вернуться домой.

Мне будет о чем ему рассказать.

– Я Пит, – голос парня внезапно оборвал все мои размышления, я даже не сразу поняла о чем речь. – Я Пит. Меня зовут так. А тебя?

– Пристань, – я разочарованно отвернулась от него: не Кайт. Логично было, что это не он. Так в жизни не бывает, но почему-то мне стало так обидно, что в горле запершило.

– Я это… просто атмосферу разряжал. Видела, сколько тут истеричек, вот хоть едут теперь спокойно. Я никогда не попадался раньше.

– Что?! – у меня аж дыхание сбилось: я уже мечтала, как скорее вернусь домой.

– Тихо ты, – процедил он сквозь зубы. – Терпеть не могу истерики и слезы. Пусть хоть насладятся моментом.

Я посмотрела на успокоившихся преступников, разглядывающих наш город сверху. Все были в своих мыслях.

– Я… я… в ужасе…

– Понимаю, – он серьезно посмотрел на меня, а затем в окно. – Стоит проявлять поменьше эмоций. Может, переживем.

Флаэро начал снижаться, а меня лихорадило изнутри… Я поняла, что, возможно, никогда не вернусь домой, и никогда не поговорю больше с ним, и никогда больше… ничего не сделаю.

Флаэро опустился на огромную парковочную площадку одной из крыш высотной тонированной башни, тут же к выходу подкатил воздушный коридор, и мы начали выгружаться в него.

– Идти вперед, – приказал механический голос воздушного коридора.

Мы двинулись робкой колонной вперед, пока не оказались в тупике.

– Ждать.

Чего ждать? Вот тут нас всех… накажут?

Вдруг двери тупика разъехались. Лифт.

– Зайти всем.

Мы послушно зашли в лифт.

Затошнило. Еще немного – и двери открылись.

На выходе нас уже ждали люди в масках с какими-то длинными тонкими палочками в руках.

– Пройдите, пожалуйста, в камеры.

В ряд выстроились стеклянные квадратные камеры – для каждого своя.

Мысли ослушаться ни у кого из нас не возникло, и каждый прошел в отдельную стеклянную комнатку.

– Итак, просьба сейчас зайти в свой аккаунт в «Зеркале».

Вот тут я и увидела ужас на лицах сокамерников. И все поняла.

Поймали одних преступников – нужно получить их переписки, доступ к аккаунтам, с которыми они имеют связь. И добраться до их со-преступников. Умно. Поймали 12 человек из района и, благодаря перепискам, поймают, как минимум, вдвое больше, ведь каждый из нас с кем-то общается. Возможно, некоторые и не с одним.

Женщина справа от меня впала в истерику (в очередной раз).

Слева от меня находился Пит, и он тоже явно был в ужасе.

– Граждане, мы должны видеть степень вашей эмоциональной болезни, чтобы предпринять соответствующие меры. Каждому из вас можно помочь.

Я, конечно, верила всему. И раньше я бы поверила, что меня хотят вылечить. Но общение с Кайтом и его постоянные предостережения дали о себе знать. Я понимала, что лучше умру, чем зайду в свой аккаунт отсюда и дам им доступ к Кайту.

А вот женщина, кажется, поверила. Подошла к одной из стеклянных стен, на которой проявился монитор.

Все наблюдали. А что наблюдать? Когда она по неведению совершает ошибку!

– Извините, женщина, – я тихо позвала ее, – не стоит этого делать.

Как только я произнесла эти слова, моя стекляшка начала вдруг наполняться едким ярко-синим дымом. Я не понимала, откуда он идет, такой яркий, что потемнело в глазах. Почувствовав жуткий запах аммиака, я, задыхаясь, бросилась к стене.

– Пожалуйста! – единственное, что я смогла прохрипеть, падая и теряясь в пространстве.

Когда я открыла глаза, было темно как никогда. И горло горело огнем. Мне стало страшно.

Доползти бы до стены, чтобы приютиться возле нее. Так почему-то кажется безопасней.