— Нет, — стискиваю пальцы в кулаки, они сейчас напоминают мне ледышки. Снова холодные.

Нужно будет заварить чай, чтобы хоть как-то согреться. Раньше Даня грел своим дыханием мои пальцы, но в последнее время между нами что-то неотвратимо изменилось. А я почему-то это только сейчас заметила. Вспомнились Данины ворчания по поводу моих холодных ног, которые я вечно прижимаю к нему, чтобы чуть-чуть погреться. Нет, он и раньше всегда возмущался, но это было в шутливой форме. А сейчас в последние время я всё чаще сталкиваюсь с его раздражительностью и злостью.

— А где?

— Я ездила в офис к Барону, — отвечаю так тихо, что первые несколько секунд даже сомневаюсь, услышал ли меня Даня.

— Что?! — он вскакивает с кровати и прячет руки в карманах домашних спортивных штанов. — Ты окончательно с головой своей поссорилась?! Ты куда пошла?! К кому?! К Барону?! Ты знаешь, что такие, как он, делают с такими, как ты?!

— Прекрати, пожалуйста. Мне никто ничего плохого не сделал, — я поджимаю пальцы на ногах и смотрю на деревянный пол с облупленной по углам краской.

— Зачем ты туда пошла?! — нервно спрашивает Даня.

Я догадывалась, что моя эта затея ему совсем не понравится. Но я и подумать не могла, что Даня так сильно рассердится. Понимаю, он испугался, ведь со мной могло случиться всё, что угодно. О Бароне всякая молва ходит, но мне показалось, что она преувеличена. Да, он вызывает страх и смотрит так, что внутри всё начинает дрожать, но в целом Барон не похож на тех бандитов, которые только то и делают, что матерятся и забивают «стрелки». Наверное, образ бизнесмена ему всё же ближе. Чего не скажешь про Шраменко. Вот где настоящий бандит.

— Хотела решить вопрос с твоим увольнением.

— И как? Решила? — в голосе Дани столько неприкрытой насмешки, столько ядовитости ощущается, что мне даже становится немного не по себе.

Еще утром всё было хорошо. Я приготовила нам завтрак. Перекинулась на кухне парочкой дежурных дружеских фраз с Таней — нашей соседкой, которая живет через стенку. Мы с Даней поели. В универе тоже никаких трудностей не возникло. А теперь происходит всё это.

— Нет.

К горлу так не вовремя подкатывает ком. Я уже ощущаю неумолимо скорый приход слёз. Нет, только их сейчас не хватало.

— Какого хрена ты вообще к нему поперлась?! Кто тебя просил?! — никак не унимается Даня.

— Я просто хотела помочь.

— А я говорил, что мне не нужна помощь. Я сам разберусь с этим дерьмом. Или ты так рьяно стремишься, чтобы тебя отодрал этот урод? — Даня с прищуром смотрит на меня.

Я замираю. Вся та гнусность, что сорвалась с его языка, повергает меня в ледяной шок. Я искренне не понимаю, что происходит. Не понимаю, откуда столько озлобленности и этих откровенных нападок. Даня никогда прежде не разговаривал со мной в таком тоне. Никогда не обвинял меня в том, о чем он сейчас сказал.

Вскочив с кровати, я сильней сжимаю кулаки, сверля Даню сердитым взглядом. На краю сознания мелькает догадка, что он таким вот жестоким образом пытается нападать на меня и тем самым уводит разговор в другое направление. Даня обвиняет меня и будто защищается этими необоснованными обвинениями.

— А что насчет тебя? — резко спрашиваю, чувствуя, что комок в горле начинает таять. — Ты ни в чем не хочешь мне сознаться?

— И в чем это? — в серо-голубых глазах что-то неуловимо меняется. Кажется, я замечаю в них тень тревоги.

— Ответь мне прямо, почему тебя уволили?

— Какая разница? Мы сейчас говорим о том, что ты попёрлась к этому мудаку. На что ты рассчитывала, что он поможет? Поможет безвозмездно? Или ты ему себя предложила в качестве благодарности?