– Слышь, Мик, а разве мы через дорогу переходили?

Викин вопрос застал Мику в тот момент, когда в ее мечтах возник сладостный образ, воплощенный в одном слове – подушка. Мика стряхнула видение и так же, как и Вика минуту назад, взглянула под ноги. Оказывается, они шли по шоссе. Впереди подружки не увидели только что стоявших, совсем рукой подать коттеджей.

– Надо вернуться, – махнула рукой беспечная Вика, – так спьяну до города дойдем.

Повернули. Шоссе кончилось. Туман стал плотней, и даже деревья виднелись с трудом. В то же время небо совсем посветлело, и было абсолютно не страшно. Только смешно от собственной глупости. Хихикая, шли уже по какой-то тропинке, даже отдаленно не напоминавшей прежнюю.

– Ну все, в трех соснах заблудились. Допрыгались.

– Кричать будем?

– Обязательно! – и Вика, с наслаждением вдохнув свежего воздуха, завопила: «Караул! Пожар! Ура!».

Но на ее трубный зов никто не отозвался. Где-то совсем рядом залаяла собака.

– О! Это они! Споем нашу, затейливую?

Странницы обнялись и на два пьяных голоса затянув:

Небо в алмазах, звезды горят,

Люди танцуют под этот закат.

Мы будто одни, больше нет никого,

Слышишь, как бьется мое сердце?

Пошли на собачий лай. Собака действительно была. Вынырнув откуда-то из-под ног, серая дворняга вся в репьях и свалявшихся клоках шерсти радостно залаяла и закрутила хвостом.

– Собачка, давай, ищи, ищи! Где шашлык? Веди нас, пес! – Вика вытянулась по струнке и отдала барбосу честь. Собака тявкнула еще пару раз и села. Искать остатки шашлыка ей почему-то не захотелось. Мика приуныла. Спортивная обувь на ней вполне годилась для дня рождения на природе, но совсем не годилась для хождения по лесным дорожкам.

– Люди! Где вы? Чего спите? – завопила уже охрипшая Вика.

– Не кричи! – Мика поморщилась. – Лизка, наверное, не со всем санаторием договаривалась, еще не хватало скандала в зоне отдыха. Выгонят с позором.

– А нам все равно! А нам все равно! – затянула Вика, но сбилась и закашлялась. – Вот ведь вокруг ходим. Я же знаю. Все, как всегда. Дамский географический кретинизм. Они нас потеряли, ждут, ругаются. По шее обещают. А мы тут бродим. И ведь ни один нормальный не поверит, что можно заблудиться. Тоже мне, море тайги. Э-эй! Последний раз зову!

Шорох. Просто шорох. Вика, пьяновато улыбаясь, медленно повернулась и… плюхнулась на землю. Мика не испугалась, ей просто стало нехорошо. Нехорошо. Парней было двое. Как из страшилок-пугалок. Стриженные, здоровые. Никакие мутные лица.

– А тебя я знаю, – значительный жест в сторону Вики.

Та съеживается, и Мика по ее реакции понимает – плохо дело. Совсем плохо.

– А тебя, – неуловимое движение, и Мика налетает на затянутую черной кожей грудь говорившего, – тебя вижу первый раз. Вместе наливаете? Новенькая?

Вика пытается приподняться, но от еле приметного толчка садится обратно.

– Ты что?! – начинает тянуть она, но под острым взглядом смолкает. Мика видит, как она дрожит. Очень плохо дело.

– Девоньки! – как же хорош голос друга именинницы. – Уснули, что ли, кикиморы болотные?

Парни замирают, переглядываются. Дальнейшее происходит так быстро, что кажется Мике замедленной съемкой какого-то фильма. Триллера. Вика изо всех сил отталкивается от земли и летит куда-то в сторону. При этом рот ее открывается и закрывается. Мика ощутила удар сбоку, оглушающий, странно безболезненный. Тело, повинуясь неумолимой физике, стремительно рухнуло. Крик замер в пустоте. Твердая почва, внезапно оказавшаяся сверху, с грубой силой встретила ее лицо. Губы, прижатые к холодной грязи, онемели. В носу распространился горьковатый привкус – смесь крови и земли.