То, что я приехал сюда спокойным и уравновешенным, совсем не значит, что не исполню свою угрозу. Парни отлично знают, что я провожу в качалке всё свободное время, и мне не составит труда уложить их на лопатки, даже если выйду один против троих. Проверенная история. В начале службы всякое бывало. Пусть обычно я и был тем, кто разнимал чужие драки, но и сам не спускал дерьмо, если оно лилось в мою сторону. Надо было сразу показать свою позицию. Благодаря этому со мной считаются и не воспринимают как пай-мальчика.

С тем же явным раздражением поглядываю на наручные часы, отпуская новый усталый выдох. Нервы и силы на исходе, а Паха сменит только через полтора часа. Приваливаюсь плечом к косяку, размазывая взгляд по опустевшему плацу. Несколько парней подстригают газоны, другие белят бордюры, третьи метут пыль и налетевшие с деревьев листья. Майор Спиридонов вышагивает вдоль белой линии разметки, крича что-то в микрофон мобилы. Навеселе хмыкаю, гадая, что за важная шишка к нам катит, раз он так распинается. Мимо меня проходит взводный. Вытягиваюсь и прикладываю пальцы к козырьку кепки.

– Здравья желаю, товарищ старший лейтенант! – чеканю громко.

Тот кивает и жестом даёт понять, что я могу расслабиться. Ссутуливаю плечи и опускаю руку, но продолжаю держать осанку, пока гул шагов не стынет в пространстве. Возвращаюсь к своему занятию – смотрю в окно и думаю, кого же готовятся встречать.

Стоит только выглянуть за стекло, как кровь с треском вскипает в венах, распаляя тело до температуры куда выше человеческой выносливости. Дыхалка вмиг слетает с заданного природой ритма.

Фурия летящей, блядь, походкой направляется к майору. Целует мужика в щёку. Он растягивает лыбу на всё ебало так, что мне кажется, способен полмира разом проглотить. Царёва отступает на шаг и кружится перед ним. Нежно-розовое платье, расходящееся сразу под грудью, превращается в "зонтик", опутывает стройные ноги и медленно оседает чуть ниже колен, когда Царевишна замирает.

С такого расстояния не слышу, о чём идёт речь, но вот её звонкий задорный смех оглушает. Ротовая полость пересыхает, преобразовавшись в засушливую пустыню. Желание оказаться сейчас на месте Спиридонова рвёт тонкие нити ненадёжного спокойствия.

С высоты третьего этажа поглощаю миниатюрную фигурку девушки. Когда она не затянута в кожу или ещё что-то максимально откровенное и сексуальное, выглядит куда более хрупкой и даже нежной. Да настолько, что кажется, будто это другой человек. Не будет колких фраз и опасных заигрываний. Не может эта милая девушка, беззаботно болтающая с военнослужащим, быть стервой. В ней словно две разные сущности живут. Но которая из них истинная? Где настоящая Кристина Царёва? А, возможно, и эта роль – игра?

– Какая ты на самом деле, Фурия? – толкаю неосознанно и беззвучно.

Сгребаю пальцы в кулаки, хрустя суставами. Даже пальцы на ногах подгибаю, чтобы не сорваться вниз. Чувство, что пол подо мной горит – так тянет к ней. Стягиваю челюсти и отворачиваюсь. Прибиваюсь спиной к ржаво жёлтой стене, яростно вентилируя воздух.

Не смотреть. Не смотреть! Нельзя даже тупо смотреть на неё! – уговариваю себя, но дикое альтер эго не слушает.

Размыкаю веки, скользя взглядом по тонкой спине, открытым смуглым лопаткам и не спрятанной волосами шее. Идеи, пробирающиеся мне в голову, становятся всё безумнее.

Хочу коснуться губами её шеи. Припасть к синей вене, пульсирующей под тонкой кожей. Ощутить вкус её кожи. Провести пальцами по худым рукам. Выпить её сорвавшееся дыхание. Сомкнуть пальцы на тонюсенькой талии. Опуститься перед ней на корточки и пробежать ладонями снизу вверх по всей длине ног, задирая платье. Добраться до источника удовольствия. Заставить её задыхаться и стонать. Вынудить умолять меня довести дело до конца.