Со временем, пушистый комочек превратился в длинноногого нескладного собачьего подростка и интерес к щенку у детей уменьшился. Злату посадили на цепь. Хозяйка её целыми днями пропадала на работе и собака принялась громко плакать. Глядя сквозь щель в заборе, я пыталась её утешить, но, услышав мой голос, Злата начинала скулить ещё громче.

Пару дней она громко плакала, а потом научилась убегать со двора. Упираясь всеми четырьмя лапами в землю и пятясь, она выпрастывала голову из ошейника и, протиснувшись под калиткой, выбиралась на свободу. Оказавшись на улице, бро-дила, заглядывая в глаза прохожим, по-хозяйски заходила в чужие дворы и улыбалась всем и каждому. Злату ласкали, подкармливали, а она научилась есть клубнику прямо с гря-док. После того как сообразительная собачка сорвала все зелёные помидоры у соседки бабы Шуры и сложила их горкой на крыльце, соседи всполошились и начали строить баррикады.

В ход пошли доски, камни, куски шифера – люди загоражи-вали пространства под воротами, завязывали металлической проволокой малейшие щели в заборах, но рыжая улыбчивая бестия преодолевала все преграды.

В этот период времени мы с ней крепко подружились. Я была в отпуске, никуда не уходила со двора и ловко пре-секала её попытки разнести мой огород. Увидев в моих руках длинный ивовый прут, Злата сразу становилась паинькой и уходила в тенистый палисадник. Лёжа под кустом пиона, она внимательно следила за всеми моими передвижениями.

Я всегда угощала её остатками с нашего стола: супом, кашей, иногда просто крошила булку в молоко. Злата с аппетитом съедала угощение, вылизывала до блеска миску, а затем крепко засыпала, периодически подёргивая лапами и поскуливая во сне. Я садилась рядом в старое кресло и читала книгу, либо вязала.

По вечерам Злата ходила со мной на реку купаться. Вернее, купалась я, а собака сидела на берегу. Если я плавала долго, она, соскучившись, брала в пасть мою галошу, заходила в воду по грудь и отпускала галошу. Так, по её милости, однажды мне пришлось шагать домой босиком – я не успела поймать галошу и она уплыла, покачиваясь вниз по течению. Наверное, когда-нибудь доплывёт до моря.

В начале июля, когда клубника становится особенно сладкой и ароматной, Злата совершила набег на очередную грядку: съела все ягоды, а грядку истоптала и перерыла. Разразился скандал, после которого соседка Вера, хозяйка собаки, от-везла её к своему брату в деревню, расположенную примерно в пятнадцати километрах от города. Через три дня он позвонил и сообщил ей, что собака исчезла. Недели через две после её исчезновения другая наша соседка Татьяна сказала, что видела Злату на рынке в компании бездомных собак, а ещё через неделю утром, выйдя в палисадник, я обнаружила лежащую в моём кресле игрушку – ярко-красную, с сердечком в лапах, обезьянку. Обезьянка была совершенно новая, с этикеткой, но грязная. Проглотив невесть откуда взявшийся комок в горле, я взяла игрушку в руки. Благодарю за подарок, Злата!

Обезьянку я выстирала и высушила. Она стоит на тумбочке в прихожей и надёжно оберегает наш дом от всяческих напастей потому, что подарена от души и с любовью.

Весь июнь был жарким и засушливым. Люди мечтали о дожде и подолгу смотрели на белёсое, без единого облачка, небо, на котором пылала раскалённая сковорода солнца. Весь вечер субботы я поливала огород. Поникшие от зноя растения требова-ли воды и земля – жёсткая, потрескавшаяся – жадно поглощала её. Я лила воду из шланга под чахлые кустики томатов и перца, под кусты смородины, а в завершение дня «Великого Полива», бросила шланг под яблоню. Сидела во дворе на скамейке устав-шая, перепачканная чёрной, жирной грязью и наблюдала, как тугая струя воды исчезает в земных трещинах. Перекрыла воду, наскоро помылась в тёплой бане и рухнула в постель. Среди ночи проснулась от того, что по карнизу бойко, дробно стучат дожде-вые капли, а из открытого окна веет долгожданной прохладой.