Лабаз стоял за речкой в глубине леса. Полозья нарт глухо бились о камни. После первого дождя вода на речке немного поднялась.

«Муку придется навьючивать, иначе намокнет», – подумал Отакчан, оглядываясь назад и видя, как вода захлестывает нарты.

Выбравшись на другой берег, едва углубился в редкий лесок, как олени внезапно испуганно шарахнулись в сторону.

– Чо-чо! – осадил их Отакчан и тут вдруг увидел, как прямо на него с раскрытой пастью несется лохматый белый медведь.

«Абага! – Отакчан мгновенно понял, в чем дело: он всю муку на лабазе выпотрошил из мешков, оттого и белый. – Однако люди без муки остались… Что же теперь будет?!» – мелькнуло в голове.

Старик с ходу понял, что перед ним тот самый зверь, с которым он схватился на речке Умбэ, защищая оленят. Он соскочил с оленя и громко подал голос: «Он онди, абага?!»[14] Но зверь не среагировал на человеческий голос и с ходу ударом лапы свалил одного из упряжных оленей, затем второго. Началась ужасная свалка. Олени заметались, как загнанные, глаза у них со страху выпучились, вот-вот вылезут из орбит.

Отакчан перекинул палку-тиюн в левую руку, а правой выхватил нож и коротким взмахом перерезал вожжи от мертвых оленей и выпустил с рук верхового оленя. Олень, почуяв свободу, панически рванулся в сторону и был таков. Старик машинально освободил еще двух-трех оленей. Те тут же помчались назад по тропинке, по которой только что ехали. Затем Отакчан, откуда только взялись силы и сноровка, скользя, рванулся к остальным оленям, намереваясь у всех успеть срезать вожжи и лямки, но вот беда – выронил нож. Затылком почувствовал дыхание зверя. Он резко повернулся и в отчаянии изо всех сил наотмашь ударил зверя тиюном по оскаленной морде. Тиюн переломился, но удар получился сильным и точным. Медведь ошалело рявкнул и, брызгая слюной, отпрянул. Отакчан прыгнул на другую сторону нарты. Зверь, оскалясь желтоватыми клыками, заревел и с дикой злостью вновь бросился на старика и подмял его под себя. «Люди ждут… Без муки остались…» – пронеслось в затуманенной голове старика, и он, теряя сознание, почувствовал, как что-то липкое и теплое потекло по лицу. Перед глазами пошли круги, и тут же стало темно, будто упал в бездну… В это время, откуда ни возьмись, появился Кэрэмэс. Пес стремительно прыгнул на спину медведя и с громким рыком вцепился клыками в его загривок. Зверь, заревев, крутанулся на месте, пытаясь стряхнуть с себя собаку…

Очнувшись, Отакчан сразу услышал отдаленный яростный лай собаки и холодящий душу медвежий рев. «Костер надо! Дым!» – смахнув рукой кровь с лица, старик попытался было встать на ноги, но резкая боль сковала все тело. Голова закружилась, глаза обволокло туманом, и он, ничего не помня, мешком свалился на землю…

Оленеводы всполошились, увидев скачущего к палаткам верхового учага Отакчана. За ним следовали еще несколько оленей. Олени знают, где искать защиту в момент опасности. Они торопятся к палаткам. Так случилось и на этот раз.

– Айчима, с дедом однако случилась беда. Дай мне карабин, сейчас же пойду по следам деда, – быстро заговорил Виктор, изменившись в лице. Глаза гневно метались, движения резкие.

– Поезжай верхом на учаге, – распорядился бригадир.

– Да, ты прав. Я же чуть было не побежал пешком, – с такими словами Виктор побежал к оленям, пасущимся недалеко. Поймал верхового оленя. Быстро вернулся к палатке, оседлал его.

– Вот карабин с патронами, – Айчима протянул парню карабин и кожаную сумочку, в которой хранил патроны.

Виктор вскинул карабин за спину и тотчас уехал.

– Будь осторожен, Виктор! Судя по всему, абага напал на деда! – вслед крикнул Айчима.