– Вертолет обязательно прилетит! Ждите! – сквозь треск и шум в эфире прорывался взволнованный голос Илани.

– Наконец-то! Какой молодец наш Илани! Он обязательно добьется прилета санитарного вертолета, – возбужденно говорит Виктор и тут же едет навстречу Байбалу. Надо же помочь доставить до палатки израненного Отакчана.

На Севере пора сказочных белых ночей. Благодаря такому природному чуду, ночью прилетел вертолет и увез деда Отакчана в районную больницу.

…Отакчана выписали из больницы. Он попутным вертолетом Ми-8 прилетел в Дөндэ.

– О, ака-а![15] Аике![16] – невысокого роста белолицая пожилая женщина всплеснула руками, заохала-заахала, увидев входящего в дом Отакчана.

Ее широкоскулое лицо осветилось неподдельной радостью. Живо шагнула к старику и приобняла. Отакчан робко улыбнулся и тихо проронил:

– Дорово, Мавра.

Это была его родная сестра. Мавра моложе брата лет на пятнадцать, если не больше. Она родилась в тайге. В это время у них остановились приезжие якуты – муж и жена. Женщина-якутка помогла роженице. Эвены-родители в знак благодарности нарекли свою дочь ее именем – Маврой.

– Сейчас чаю налью. Пока посиди тут, – Мавра пододвинула к брату самодельную табуретку и засуетилась возле печки. Открыла дверцу и сунула несколько поленьев. Старый закопченный алюминиевый чайник передвинула на середину печки.

– Посиди, брат. Пускай подогреется малость.

Отошла к кухонному шкафу. Покопалась, но ничего съедобного кроме полбуханки хлеба не нашла. Вернулась к столу и торопясь нарезала хлеб на тонкие ломтики.

Отакчан сидел и молча дымил трубкой. Печка задымила немного, потом послышался треск. Это загорелись поленья во чреве печки.

– Я так испугалась, когда услышала про тебя, ака, – весело заговорила Мавра. С ее лица не сходила улыбка. Видно было, как она рада выздоровлению и возвращению брата.

– А как сами-то живете? – тихо спросил Отакчан и невольно окинул взглядом стол, где кроме хлеба и чая ничего не было.

– Живем-то ничего, не тужим, – бодро ответила Мавра.

«Мавра с детства была такой. Подрастая, тоже никогда не говорила о трудностях. Да и сейчас все такая же», – подумал Отакчан, отхлебывая чай из стакана.

– А где дети?

– Они с нами. Не работают. Тимофей помогает своему другу в ремонте его дома.

– Это же хорошо. Он же, как я понял, трудится, а ты говоришь, мол, дети не работают.

– Он же бесплатно помогает Никодиму. Тот моему сыну ни рубля не платит. Разве что вместе учились в школе.

– Пускай будет так. Главное, парень делом занят. А то, что вместе учились в школе, пошло на пользу, – Отакчан скупо улыбнулся.

– А Отакчан временно выехал в стадо к Митэкэну. Будет строить кораль, – продолжила Мавра, наливая чай в чашку.

– Ты меня радуешь, Мавра, – Отакчан заметно воодушевился.

Он любил младшего племянника. Благодарил Мавру за то, что нарекла сына его именем.

– А зять-то наш чем занят?

Тут на лицо Мавры набежала тень. Отвернулась, тихо молвила:

– Его нет дома.

– А где же он?

– Ушел два дня назад. Не знаю, где он. Устала за ним ходить.

– Пьет, что ли?

– Пьет. Нигде не работает.

– А на что пьет? Где деньги достает? Даром никто его не напоит.

– Все время мою пенсию сосет.

– В магазине однако много водки, – предположил Отакчан.

– Как раз в магазине-то ничего не продается. Самолеты давно не прилетали, а на чем завезут эту дурную воду?

Отакчан уловил в голосе сестры злые нотки. Он далее спросил:

– А тогда откуда твой достает водку?

– Есть тут несколько точек, которые ночами торгуют водкой. Люди последнее отдают за водку. Эти торговые точки грызутся между собой из-за покупателей. Там свои разборки. Все шито-крыто. Не думай, что кто-то выдаст. На самом деле все знают, у кого эти ночные точки, но все делают вид, что не знают. Просто беда, – женщина тяжело вздохнула.