Изначально намереваясь таким путем доказать юридическую безграмотность законопроекта, оратор договорился до абсурдных выводов. Опровергать тут нечего, но Маклаков все же ухитрился это сделать, впридачу назвав такие аргументы Замысловского «бюджетной демагогией» и «testimonium papertatis» – «свидетельством бедности», в переносном смысле означающем свидетельство скудоумия.

Речь Пуришкевича: Оппортунизм

Пуришкевич охарактеризовал законопроект со свойственной ему эмоциональностью. Это и лабораторный опыт над русским народом, и «длительная, постоянная амнистия преступникам, которая вместе с тем подводит под нож весь русский народ», и «сдача на капитуляцию перед преступниками и государства и общества». Государству проще сразу расписаться в своем бессилии и сказать народу: «честный русский народ, строй выше стены около своего дома, ставь крепче решетки около своего дома, ибо государство не может создать гарантии твоей безопасности и спокойствия твоей жизни в дальнейшем твоем пути».

Оратор высказал любопытное мнение о законотворчестве нынешнего Правительства:

«Если мы всмотримся в целую массу законопроектов, которые буквально возами подвозятся к нам в Г. Думу в течение последних лет, то мы ужаснемся действительно безнадежности нашего прошлого положения, которое, очевидно, было так печально, что мы, существуя почти тысячу лет и представляя собой действительно мощную державу, руководились во всех областях государственного и общественного управления, очевидно, гнилыми законами, ибо все сразу оказалось подгнившим и недостаточно отвечающим запросам современного духа. (Рукоплескания на отдельных скамьях слева). Картина, наблюдаемая нами, действительно поучительна; в области земского самоуправления, в области местного суда, в области вероисповедной – отовсюду везут нам законопроекты, которые становятся или станут предметом рассмотрения Г. Думы».

С другой стороны, ряд законопроектов Правительство забирает назад и вносит вновь порой с противоположными изменениями. Налицо «крайне печальное желание приноровиться к общественными настроениям данного момента», «желание пойти навстречу тому настроению, которое кажется главенствующим в данный момент в Империи, и боязнь не попасть ему в тон». Эта зависимость направления Правительства от общественного мнения «является показателем отсутствия твердости правительственной власти, отсутствия правильного понимания государственных задач у него, безграмотности сплошь и рядом отдельных представителей Правительства, проводящих те или иные законы, несомненно оппортунистического характера деятельности этих представителей Правительства и отдельных ведомств. Это недопустимо».

Так было во времена Г. Думы II созыва. Настоящий законопроект именно тогда был внесен в Думу и потому он – выражение этого оппортунизма, потому он «отличается такой, в сущности, левизной, которую еще усугубила комиссия». Законопроект является «симптомом … малодушия правительственной власти» и «показателем неудачного заигрывания» Правительства с либералами.

С приходом III Думы положение изменилось, и левому законопроекту здесь не место. «Я нахожу, что Правительство сделало величайшую оплошность, не взяв обратно этот законопроект с оттенком, соответствующим духу второй Государственной Думы, подобно тому, как оно взяло много законопроектов назад. Ему место в архивах Министерства Юстиции и в его кладовых». Г. Думе остается лишь «этот законопроект вернуть тому Министерству, которое забыло, что имеет дело с третьей Г. Думой и передало нам законопроект, составленный соответственно духу второй Г. Думы».