– Он один был?

– Угу.

Гера выдохнул – хорошо хоть не угробил ребёнка с женой.

– А другая машина? – осенило Геру.

Жена завыла с новой силой. Постель ходила ходуном от рыданий. Соседи, наверное, решат, что у них тут очень экзотичный секс. Ну или ментов вызовут.

Гера дождался, пока жена подустала и чуть унялась, вышел на кухню и позвонил тестю. Тот звучал чуть растерянно. На фоне голосили мать и жена. Оказалось, брат был пьян. Пара из второй машины в больнице. Парень в порядке, девочка – в реанимации. Гера не смог выдавить из себя даже соболезнований: этот мудила вечно колесил бухим – даже стоять не мог. Никто ему слова не говорил. Ладно бы сам убился, так ещё и людей покалечил. Жалости не было. Разве только к безропотному идиотизму родителей.

Гера остался на кухне – поставил чайник, сел за компьютер и запустил онлайн-домино. Окрошка села у кресла, дожидаясь, пока хозяин привычно закинет ноги на стол, чтобы забраться в удобное гнездо на животе Геры. Но стол был скрипучий и Гера остался сидеть, как школьник. Поначалу он даже на кнопку мыши нажимал с осторожностью, чтобы звук получался не таким звонким, ведь за стеной жена в истерике, и ему бы тоже скорбеть. Но скоро он увлекся игрой и стеснение прошло. Окрошка забралась к нему на колени. Закипел чайник. Гера сделал ход, пересадил кошку на диван, торопливо закрыл газ и вернулся в кресло. В кухню вошла жена – опухшая, злая. Гера смутился, но игру не закрыл.

– Как ты? Чаю налить?

– Не так весело, как ты, – холодно отчеканила она, прошла к плите, достала кружку и налила себе чаю.

Гера сделал ход.

– Совсем что ли? – жена грохнула чайником о плиту.

– Он был пьяный. И двух человек отправил в больницу.

– Он – мой брат, – завыла жена и опустилась на пол. Окрошка ретировалась в комнату.

– Ты меня извини, но… я тебе очень сочувствую. Что тебе грустно. Но, блять!.. Ты неделю назад тут родителям говорила, что в дом не войдёшь, пока он там! – разозлился Гера.

Жена его не слышала.

– Это семья же! Он мой брат! Ты просто урод! Так нельзя!

Она захлёбывалась в истеричном крике.

– Ну, конечно. Он в сознании года два не был, пиздошил жену на глазах ребёнка, людей пьяный убивает, а урод – я!

Гера понимал, что перебарщивает, но остановиться уже не мог.

– Я тебя ненавижу!

– То есть, чтобы ты меня любила, мне надо себя так же вести? Лицо тебе разбить?

– Зачем? Зачем ты всё это говоришь… – жена растянулась на полу, свернулась калачиком. – Ненавижу!

Гера вышел в ванную, пустил холодную воду и сунул голову под струю. Секунд через двадцать череп заломило от холода. Гера закрыл кран и просушил волосы полотенцем.

Жена забилась в угол дивана, поджав ноги, и, изредка всхлипывая, смотрела в пустоту – жёсткая, отстранённая.

Гера неторопливо налил себе чаю и вернулся в кресло. Колесики едва слышно грохнули о пол. На звук моментально прибежала Окрошка. Она запрыгнула Гере на колени, но не разлеглась, а напряжённо всматривалась в хозяйку в углу.

– Ну и? – поторопил кошку Гера. Окрошка перешла на диван и села. Она всё так же пристально смотрела на хозяйку, изредка оглядываясь на Геру. Гера демонстративно играл, игнорируя жену: «Неадекватная дура».

Окрошка фыркнула и неспешно двинулась в хозяйке, загодя начав тихонько мурчать.

– Крошенька, девочка моя, – невидимая скорлупа злости, сдерживавшая истерику, испарилась, и жена снова заплакала – печально и негромко.

Мой кот был настоящим мужиком.

– Я больше туда не поеду! – с порога бросила жена Гере.

Гера прикрыл двери и сбросил кеды.

– И давно ждёшь?

Жена сидела в коридоре на комоде. Гера взглядом попросил её подвинуться, поставил рюкзак и потянулся поцеловать. Жена увернулась, подставив щёку.