– Добрый день, мадмуазель. – Жак улыбнулся и встал с кресла. – Развесели своего отца, а иначе он на зависть всем разбудит какую-нибудь мумию.
– Попробую, – улыбнулась девушка.
Жак Дюпре покинул кабинет.
– Звонила мама, сказала, что отправит меня к бабушке. – Софи села в кресло. – Я не хочу ехать в деревню.
– Ничем не могу помочь. – Ник развёл руками в воздухе и откинулся на спинку кресла.
– Пап. – Софи смотрела на отца глазами просителя у церкви. – Папочка, пожалуйста, уговори её. Меня Мари пригласила в гости.
– Да ну? У неё снова уехали родители? И она боится ночевать одна? – серьёзно спросил отец. – Дай угадаю: а потом полиция всю вашу пьяную компанию вновь сажает за решётку вместе с уголовниками и выписывает необъятный штраф.
– И как вы с мамой не поймёте, здесь все мои друзья. Я не хочу уезжать. Я не виновата, что вы развелись.
– Значит, это бунт? – вдруг понял он, чуть подавшись вперёд. – Тогда запомни – я, в отличие от тебя, лучше спущусь в царство Анубиса15, чем вновь окажусь в полицейском участке.
– Такого больше не повторится. Клянусь, – взмолилась она. – Пожалуйста, поговори с мамой.
– Посмотрим. – Ник сложил на груди руки. – Я подумаю. Клянусь.
Софи натянуто улыбнулась.
5
Весь оставшийся рабочий день Ник натыкался на везде лежащую газетную публикацию, словно её специально оставляли в местах его присутствия. В итоге он решил сделать то, что было несвойственно его натуре, однако врождённая любознательность взяла верх.
– Месье Хеллон, мы приносим самые искренние извинения, – тараторила Карин Руж, директриса детского приюта святого Дионисия, которая уж никак не ожидала увидеть в своём кабинете столь известную персону. – Нас обязали написать полный отчёт. С этого дня Алекс Морель будет под самым строгим присмотром. Это надо же выкинуть такое? Его увлечение Египтом переросло в манию. В прошлом году его нашли в грузовом отсеке самолета перед вылетом в Каир.
– Вот даже как, – удивился Ник. – И чем его так привлекает Египет?
– Наш специалист-психолог Натали Дилэй считает это генетической предрасположенностью. Возможно, его родители жили или живут в Египте. Это она вчера привела обоих мальчиков обратно в наши стены.
– Я хотел бы поговорить с Алексом. Если вы не возражаете.
– Не возражаю, но предупреждаю – он уникальный ребёнок.
– Не волнуйтесь, я повидал немало уникального, – чуть улыбнулся Ник.
Небольшая комната на три человека выглядела вполне обычно. Одна кровать была пуста, а остальные две имели своих хозяев. Стена возле одной из кроватей была почти до потолка заклеена тетрадными листочками с египетскими иероглифами, а также картами местности и рисунками древнеегипетских богов. На тумбочке стояла стопка книг. Ник взял одну из них. Когда-то отец подарил ему такую же. Он пролистал её, остановившись на странице с закладкой и подчёркнутым текстом.
– Птах, – прочитал Ник. – Повествование о боге величественном, создавшем себя самого, сотворившем небо, землю, богов, людей и города.
В этот момент в открытую дверь вошёл Алекс. Ник оторвался от книги, изучая вид юного бедолаги, которому вчера явно изрядно досталось: рьяный настрой в глазах потух, как солнце на закате, а опухшие глаза свидетельствовали, что он не спал эту ночь и наверняка плакал.
– Я прошу у вас прощения, – тихо и напуганно проговорил Алекс. – Я не хотел вас оскорблять. В газете сплошное враньё.
– Это уж точно, – чуть улыбнулся Ник. – Это твоё? – Ник кивнул на настенные постеры. – Где ты научился писать иероглифы?
– Они мне снятся во сне, – ответил парень.
– Во сне? Интересно. А перевод знаешь?
– Не всех, – ответил Алекс.