– Ну да, представляешь? Я, Сань, вот честно, ничего не понимаю…

– Что ж такое! – вымученно произнес Саша. – Мистика какая-то… Н-да… Лёх, надо как-то все-таки выяснить!

– Сань, когда? – Алексей поднял на него глаза. – Ну минуты же свободной нет. Серёжку в ординатуру надо пристраивать, висит это дамокловым мечом. Платно сам знаешь, сколько это выйдет. А у меня Дима на подходе, пятый курс уже…

– Жаль, что он к нам не хочет… – поддержал друга Саша. – У нас место есть.

– Ну не хочет! – то ли с досадой, то ли с гордостью в голосе воскликнул Румянцев. – Травматология, и все тебе…

– Мужик! – похвалил Саша. – Своего добьется.

– Танька к Рубинштейну собралась… – уныло сказал Лёша. – Просить будет. А что делать?

Помолчав, они одновременно хлебнули из стаканов. Густые Реснички снова возник возле стола:

– Па-а-ажалуйс-с-ста, меню-ю-ю-ю, – вытянув губы трубочкой, манерно выговорил он.

– Благодарю вас, мой друг, – серьезно ответил Саша.

Бармен же, которому было прекрасно слышно и видно все, что происходило за столиком, шепотом передразнил: «Меню, тебю и список блюдей…»

– Мы сразу закажем, молодой человек, – решительно сказал Алексей. – Не убегайте.

– Конечно! – выхватил блокнот Густые Реснички. – Слушаю вас-с-с…

– Та-а-ак… – задумчиво начал Корольков. – Лёша, ты будешь жюльен?

– Буду! – припечатал его друг. – Я вообще, Саня, жрать хочу, как из пулемета.

– Прекрасно. Принесите нам, пожалуйста, по жюльену с грибами, по салату какому-нибудь…

– Могу порекомендовать, – склонился над Корольковым официант и, вытянув наманикюренный пальчик, ткнул им в страницу солидного, в кожаном переплете меню. – Вот этот, с кусочками ананаса и оригинальной заливкой.

– Валяйте этот, – согласился Саша. – И проследите, пожалуйста, чтобы жюльены были горячими.

– Безусловно! – слегка задохнулся Густые Реснички. – Наш бар работает в соответствии с представленным меню-ю-ю… Это все? – почтительно осведомился он.

– Да уж конечно! Все! – улыбнулся Лёша. – А горячее?

– Да-да, – снова вооружился блокнотом официант. – Слушаю…

– А на горячее… – невозмутимо продолжил Саша, – кстати, можно сразу начинать готовить, видите, мой друг умирает от голода… Н-да. Ростбиф с жареной картошкой и овощами гриль.

– Ростбиф и вам, и вам? – повернул он голову туда-сюда.

«Вот дебил, – подумал бармен. – Нет, блин, один на двоих им принеси! Понятно же, что мужики жрать хотят, да и не особо заморачиваются. Мяса им по куску надо!»

– Да, два ростбифа средней прожарки, – ответил Лёша. – И попросите, пожалуйста, чтобы хоть что-то дали побыстрее.

– Конечно! – упорхнул, снова виляя задницей, Густые Реснички.

Доктор Румянцев посмотрел ему вслед и покачал головой.

Корольков же задумчиво добавил:

– И хлеба, сына, хлеба…

«Ну ничего, – подумал Лёша. – Раз шутит, значит, не все так плохо».

– Сань, так кто звонил-то тебе? – спросил он.

– Лёш, представляешь… Катя звонила… – медленно, словно каждое слово давалось ему с трудом, сказал черноглазый, и бармен с интересом навострил уши.

– Какая Катя? – заинтересованно взглянул на него Румянцев. – Которая из гнойной хирургии, светленькая?

– Сам ты, Лёша, из гнойной! – слегка вызверился Саша. – При чем тут гнойная-то?

– Ну она же все тебе глазки строит, вот я и подумал… – стал оправдываться тот.

– Подумал он… Нет. Катя.

– Саша, знаешь что! – возмущенно воскликнул Алексей. – Говори нормально, в конце-то концов!

– Лёш, помнишь, я тогда в общаге две недели пил, когда перед пятым курсом к тебе переехал?

– Да уж как не помнить, дружище! – ответил тот. – Кое-как тебя из запоя вывел. Чуть до абстиненции не допился…

– Так вот, Катя, – перебил его Корольков, – это та самая девочка, из-за которой я тогда…