Самое парадоксальное заключалось в том, что у Ларисы имелся законный супруг – сокращенный из некоего благополучно почившего в бозе исследовательского института ученый муж при бороде и в стоптанных ботинках. Супруг занимался домашним хозяйством, а также, по слухам, разведением на балконе их двухкомнатной хрущевки то ли кур, то ли кроликов, да как бы чуть ли не коз. Кроме того, у юристки с ученым мужем имелось двое малолетних деток. Всю эту ораву, включая кур и коз, требовалось регулярно кормить, и, видимо, поэтому мадам юрисконсульт зарабатывала средства на пропитание своего выводка всеми доступными способами.

Надо отметить, что коллектив редакции газеты «Утренний город» статистически был не слишком молодым. Сотрудников, не достигших тридцатилетия, можно было пересчитать по пальцам одной руки: Катя, ее товарка по корректорскому цеху и по несчастью, постигшему обеих в виде сокращения штатов, Леночка, машинистка Валюшка, бессменная выпускающая Таня да молоденький корреспондент, пишущий на криминальные темы под псевдонимом Станислав Лемов, он же – редакторский сынок Славик Волчков.

Славик был абсолютно бесталанен и катастрофически безграмотен, несмотря на то, что вырос в семье журналиста и учительницы русского языка и литературы. Катя могла на спор насчитать десять ошибок в одном предложении его корявых, как пробившееся сквозь асфальт дерево, заметок.

«В Дзержинском районе на улице имени проспект Дзержинского в неустановленное время автомобилем неустановленной марки был сбит переходящий дорогу в неположенном месте неустановленный труп мужчины, личность которого устанавливается», – писал Славик, получив от знакомых ментов сводку за ночь. Считалось, что корреспондент Волчков работает оперативно и, что называется, «с колес», посему к нему полагалось относиться с пониманием: молча исправлять все его чудовищные орфографические и синтаксические ошибки. При этом главный на планерках не уставал напоминать, что корректоры не должны лезть в стилистику авторов, поскольку это вовсе не их собачье дело, а дело выпускающего редактора. Наконец, распалялся Анатолий Анатольевич, есть в штатном расписании редакции такая должность, как главный редактор, и если кому-то необходимо постоянно об этом напоминать, то пусть эти кто-то откроют свои должностные инструкции и освежат память.

Юристка же обладала не только специфической внешностью, но еще и своеобразным дефектом речи: почему-то она путала звуки «к», «т» и, как ни странно, «с». Она могла сказать в столовке: «Тарелку тупа, пожалутта», чем вызывала приступы истерического хохота у стоящих позади нее в очереди рабочих. Но самым смехотворным было то, как она произносила имя-отчество главного: «Анаколий Анакольевич».

В этой связи ядовитый и циничный журналист Миша Смородинов – местное дарование, писатель, автор детективных романов и любимец женщин – рассказал историю о китаянке, которая долго и мучительно учила русский язык и таки выучила. Однако никак не могла понять, почему Толя – это Анатолий, а Коля – Николай, ведь, по ее разумению, должен быть Анаколий. И всякий раз, когда Ларыса Ыванна обращалась по имени-отчеству к главному, Миша не ленился напоминать ей о том, что шефа зовут не Коля, а Толя. Это вызывало раздражение и недовольство самой мадам юрисконсульта и прысканье, а то и откровенный хохот окружающих.

Остальные коллеги были еще, так сказать, «из бывших». Когда Катя пришла на работу в «Утренний город», а было это в 1988 году, в редакции происходили революционные изменения: верстку переводили на компьютер. В результате этих нововведений корректоры наконец сменили дислокацию: теперь они сидели не в грохочущем печатными станками цехе, как раньше, а в светлых и чистых кабинетах редакции. Катя наслушалась массу душераздирающих историй о том, как старослужащие «дышали свинцом» и «слепли» в холодном и шумном цехе, где для корректоров был выделен отгороженный закуток на антресолях.