Самым противным было то, что нужно было отработать два положенных законом месяца, чтобы получить выходное пособие и возможность зарегистрироваться на бирже труда. С отвращением пережив унизительную процедуру сокращения Катя, наконец, осмотрелась вокруг. И увидела себя в холодной квартире, без денег, без работы, без близких людей рядом (все подруги, как на грех, разъехались) и даже без теплой одежды. Она собиралась к осени накопить на хороший пуховик, потому что шубка, которую Катя из последних сил донашивала уже несколько зим, попросту развалилась.

Катина маман, Регина Ивановна Белозёрова, была особой эгоистичной и эксцентричной, посему на проблемы дочери ей было глубоко наплевать. Регина Ивановна всю жизнь служила диктором на местном радио, и голос ее знали и узнавали все жители города. С ней начиналось утро многих новосибирцев: «Доброе утро, товарищи! В эфире новости!» С ней же большинство горожан добирались до своих рабочих мест, поскольку именного голосом Регины объявлялись остановки метро и другого общественного транспорта. Голос ее был глубоким и выразительным, да и сама Регина женщиной была красивой и элегантной, однако любила она в этой жизни, судя по всему, только одну себя. Дочь с ее бедами и горестями только мешала гармоничному существованию мадам Белозёровой.

Именно по этой причине Катя с малолетства привыкла рассчитывать только на себя да на поддержку подруг. Аня Носова и Маша Борисова жили в соседнем доме и были Катиными ближайшими подругами. Однако в момент описываемых событий девочки разъехались из города – жизнь заставляла искать заработок, и обе укатили, оставив Катю наедине с холодной и пустой квартирой, безденежьем, серостью за окном и беспросветностью в поисках работы.

Маменька тоже укатила, но не в попытке заработать, а, как сама она утверждала, в творческом поиске. Какой творческий поиск мог быть у диктора местного радио, Катя никогда толком не понимала. Однако Регина, пользуясь тем, что председатель Новосибирского телерадиокомитета Василий Тарасович Походня человеком был слабохарактерным и с трудом переносил дамские истерики, вытребовала себе отпуск без сохранения содержания на три месяца и отбыла в Крым, где, по ее собственному выражению, должна была привести в порядок свои профессиональные задумки и мысли в целом.

При этом дочери, оставшейся фактически без средств к существованию, Регина Ивановна не оставила ни копейки. Катя, будучи человеком независимым, просить и напоминать не стала.

– Катенька, но как? – поражалась Аня. – Совсем не помогла тебе?

– Нюра, – усмехнулась Катя в ответ. – Ты как будто маму мою не знаешь, честное слово!

– Но это просто эгоизм какой-то! – качала головой Маша. – У тебя ведь даже зимней одежды нет!

– Да! – воскликнула Катя. – Зато она дала мне совет: ищи работу, Екатерина!

Подруги невесело рассмеялись.

– Ну ничего, девочки! – Катя достала из зеленой пачки сигарету «More» и закурила, шикарно пуская колечки дыма к потолку. – Я начала перешивать бабушкино пальто из натурального сукна.

– Все-таки решилась? – вскинулась Аня. – Молодец!

– Да, я уже распорола его и почистила ткань. Перелицую, будет отлично.

– А воротник? – заинтересованно спросила Мария. – Придумала уже?

– Да, каракуль возьму, – ответила Катя, – та шапка, тоже бабы-Ринина. Я сделаю английский воротник из каракуля и немного отделаю манжеты и карманы.

– Олеська поможет? Все-таки выкройку надо хорошую… – озабоченно протянула Аня.

Олеся была профессиональной портнихой и по совместительству троюродной Катиной сестрой.

– Конечно, поможет. А модельку я взяла ту, что на рекламе «Аэрофлота», помните? Международные авиалинии, там такие стюардессы в каракулевых шубках и пальто с воротниками…