– Мне стыдно жить в стране, где у сильного человека нет денег! Но это вовсе не означает, что я хочу уехать из этой страны. Это всего лишь означает, что я должен эту страну переделать!

При этом он сжал зубы и своим железным кулаком ударил по своей железной ладони. А женщина та в тот момент испытала нечто похожее на восторженный трепет. Она даже испугалась немножко. Но каким сладким был тот страх! Сердце зашлось на минутку и потом трепыхнулось в каком-то радостном ощущении своей причастности к чему-то великому. Сейчас она, конечно, тоже позабыла то короткое ощущение. Но самого боксера вспоминает часто. Недавно назвала его быком, который растоптал ей жизнь.

Много женщин видел на своем веку боксер. И чем больше он их видел, тем меньше почему-то их уважал. Но его, как и всякого воина, жаждущего боя, возбуждала непокорность и непостижимость некоторых. Всегда находилась женщина, которая не укладывалась в его отточенные представления.

Лариса прекрасно знала, кто перед нею сидел. Она с ним провела уже две ночи, но существо ее по-прежнему ему сопротивлялось. Особенно сейчас. Она испытывала откровенный страх перед ним. Но держалась спокойно.

– Никак не пойму, зачем мужикам нужен маникюр, – сказала она, совершенно не отреагировав на приглашение.

Колесникову такая сдержанность не понравилась. Однако с неизменной твердостью он сказал:

– Моя рука – это кулак. А кулак – это лицо мужчины. Лицо же должно быть тщательно выбрито. Если, конечно, мужчина себя уважает.

Завертев сию мудрость, вызвавшую восхищение Боба, мэтр тут же добавил:

– Лорик, я пригласил вас на вечер, но почему-то не слышу визга радости.

На что Лариса преспокойно ответила:

– Последний раз от радости я визжала, когда мой папа качал меня на своей ноге. Это было лет двадцать назад.

– Лора, я могу заменить тебе папу. Я могу покачать тебя не только на ноге.

– Не думаю, что это меня обрадует.

Чемпион было озадачился, но привычка идти напролом взяла свое.

– Короче, вы игнорируете мое сердечное предложение?

– Не совсем так, Мишенька, – тихо ответила Лариса. – Просто я не могу принять твое предложение. За Светку не знаю. Но я не могу.

– Что значит «не могу»? – удивился Мишенька. Понятие «не могу» для него давно перестало быть серьезным. – Лора, если бы тебя дома ждал ревнивый муж, если бы твоя мама была больна или у твоего ребенка был бы понос, то это было бы хоть каким-то оправданием. Хотя все равно недостаточным!

– Вполне согласна, – неожиданно ответила Лариса.

– Так в чем же дело? – еще раз удивился Чемпион.

– Ни в чем. Просто не могу.

– Объясни, пожалуйста.

– Ты же уважаешь себя! Почему я не могу уважать себя? А уважающая себя женщина может себе позволить не отвечать мужчине. Если, конечно, он не следователь.

Слегка задетый Чемпион вздернул ноздри, но тут же взял себя в руки и снисходительно улыбнулся. Натренированность у него была во всем.

– Мужчина по отношению к женщине всегда следователь, – сказал он с угрожающей твердостью. – Если, конечно, он мужчина.

– Ну хорошо, – все так же спокойно продолжала Лариса. – Я отвечу. Миша, я не девочка по заказу.

Миша наклонил к ней свое большое глыбообразное лицо. Из-под тяжелых дуг бровей, превращенных в сплошные шрамы, с устрашающим упрямством ее сверлили маленькие умные глазки.

– Лора, ты неправильно меня поняла. Я сам хочу быть с тобой. Я никому тебя не заказываю. И никому не позволю тебя заказать.

– Миша, позволять что-то в отношении себя я привыкла только сама!

При этих словах напряглась даже Березкина. Боб замер в предвкушении взрыва. На протяжении всего этого разговора он ощущал в себе какое-то тайное удовольствие, которое было не чем иным, как самым примитивным злорадством, возникающим в душе каждого самца при виде несобственного поражения. Правда, Боб еще не осознавал глубинных мотивов своего удовольствия. Он только ждал и жаждал крови. Но мэтр оказался выше этого.