– Правильно ли я расслышала – у вас для меня сообщение от Г. М.? – спросила она ровным голосом.

– Да, если вы мисс Хьюм.

Реджинальд Ансвелл отошел к вешалке для шляп, откуда вскоре показалась его широкая, обаятельная улыбка в обрамлении разнообразных головных уборов.

– Что ж, я пойду, Мэри.

– Спасибо за все, – откликнулась она.

– Да ерунда, справедливый обмен, – весело сказал Ансвелл. – Мы договорились, верно?

– Ты меня знаешь, Редж.

Во время этого загадочного диалога ее голос оставался спокойным и тихим. Когда Ансвелл кивнул и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, она проводила меня в комнату слева по холлу. Мы очутились в небольшой гостиной с телефоном на столике между двумя окнами и ярко горящим огнем в облицованном мрамором камине. Она взяла у меня конверт и, ломая печать, подошла к огню. Прочитав послание, бросила его в камин и, не отрывая взгляда, ждала, пока оно не сгорело дотла. Потом посмотрела на меня яркими глазами.

– Передайте ему «да, да, да»! Нет, подождите, не уходите. Вы были утром в суде?

– Был.

– Присядьте, пожалуйста, на минутку. Возьмите сигарету в том ящичке. – Она опустилась в широкое низкое кресло у камина, подложив одну ногу под себя. В блеске огня ее волосы казались пышнее. – Скажите, это было… ужасно? Как он держался?

Она имела в виду не Г. М., и я сказал, что мистер Ансвелл вел себя очень достойно.

– Я так и знала. Вы на его стороне? Пожалуйста, возьмите сигарету, – настаивала она. Я взял со столика портсигар и протянул ей, затем дал прикурить (она держала сигарету обеими руками, которые слегка дрожали и были очень нежны, и неотрывно смотрела на пламя спички). – Обвинению многое удалось доказать? Что бы вы подумали на месте присяжных?

– Не так уж много. Они сказали вступительную речь, были вызваны два свидетеля, но их допрос занял слишком много времени. Мисс Джордан и Дайер…

– Ну, их я не опасаюсь, – рассудительно произнесла Мэри Хьюм. – Джимми нравится Амелии – она обожает рассуждать о любви двух юных сердец. Он бы понравился ей еще больше, если б она не была так привязана к отцу. – Мисс Хьюм нерешительно помолчала. – Я… я никогда не была в Олд-Бейли. Расскажите, как там относятся к свидетелям? Кричат им в уши, нападают и обличают, как в кино?

– Разумеется, нет, мисс Хьюм. Ничего подобного.

– Впрочем, это не важно. – Глядя в камин, она выдохнула длинную струю табачного дыма, посмотрела, как та возвращается назад, отразившись от пламени, и повернулась ко мне. – Послушайте, вы могли бы поклясться мне перед Богом в том, что с ним все будет в порядке?

– Мисс Хьюм, Г. М. о нем позаботится, можете не сомневаться.

– Я знаю. Правда. Ведь я первая обратилась к Г. М. Это случилось месяц назад, когда солиситор отказался вести дело Джимми, потому что не поверил ни единому его слову. Я… я не пыталась ничего скрывать, – невразумительно объяснила она, очевидно полагая, что я понимал, о чем идет речь. – Просто я не знала и не могла догадаться, что это как-то связано… Сначала Г. М. сказал, что не в состоянии мне помочь, орал на меня, метал молнии. Боюсь, я тогда заплакала… Он еще немного побушевал, а потом сказал, что согласен взять дело. Мои показания могут слегка помочь Джимми, но вряд ли его спасут. А как Г. М. намерен его спасти, у меня нет ни малейшего представления. А у вас?