– Но иногда играл.
– Конечно. Мы все иногда играем. Без этого мы бы не выжили.
– Играть интересно? Это как закон Джунглей? Противоречие.
– Как и вся жизнь.
– Значит, когда мы играем, можем и переиграть?
– Так и случилось. Георг переиграл. И сразу потерял свободу. Он сразу перестал рисовать. Вернее, писать. Так говорят художники. Он только пытался что-то нарисовать… Написать… Он…
Длинные, бледные, дрожащие пальцы держат сигарету. Сигарета горит, горит, и пепел с нее падает на стол, рядом с пепельницей. Рука резко, с силой сжимает сигарету в кулаке.
– Что вы делаете!?
– Хочу, чтобы мне стало больно. Физически больно.
– Зачем?
– Чтобы стало немного легче.
– И вам больно?
– Нет!
– Успокойтесь.
– Я спокойна. Разве нет?
– Достаточно на сегодня.
Молчание. Тишина.
– Меня никто никогда не понимал… Кроме Георга… Но ведь вы меня понимаете?
– Достаточно на сегодня.
Доктор Вайс откинулся на спинку кресла. Выдохнул сигаретный дым.
– Вам не идет имя Изабель.
– А как вас зовут? – вдруг вздрогнула она. И он это заметил. Она смутилась. Она вдруг смутилась, хотя и не поняла этого. – Мне никогда, в принципе, было не интересно, кого и как зовут. Я не знаю, почему, но я хочу знать, как звучит ваше имя…
– Сезанн.
Тишина. Тиканье часов. Он усмехнулся.
– Наверно, тут можно сказать – судьба? Но вы же не верите в судьбу.
Она посмотрела на него. Долго, пронзительно. Он так же смотрел на нее.
– Верю. Конечно, верю. И это судьба, что я сейчас делюсь своим миром с доктором, у которого такое живописное имя. Доктор – художник…
– Я привык к своему имени. Его мне дали родители, имя – это, в каком-то смысле, память. И дань предкам.
Доктор снял очки, дунул на стекла.
– Знаете, вам совсем не идет имя Изабель. Вы – Николь…
Глава 6
Мы встретились в тот же самый вечер, как я и знала. Встретились на темной улице, когда шли и считали шесть домов, стоящих рядом друг с другом. Мы шли навстречу друг другу медленным шагом. А когда остановились, мы были уже рядом.
… Щелчок. Зажигается тусклая лампа. Большая комната, синие стены увешаны черно-белыми рисунками, комната почти пустая, все, что в ней есть – стоит и лежит на полу. Окно завешано темно-синими шторами.
Георг рассматривает рисунки, Николь стоит у стены и улыбается.
– Николь! И это – твой стиль? Все на полу. Есть на полу, сидеть на полу, спать на полу.
– Да, таков мой стиль. Все на полу. Это раскрепощает.
– Свобода!
Георг ложится на пол, раскинув руки. Николь ложится рядом. Они лежат и курят одну сигарету на двоих.
– Николь. Ты всегда носишь темные очки?
– Да.
– Я знаю, почему. У тебя кошачий взгляд. Ты наблюдаешь за людьми, изучаешь их. Ты смотришь на них как кошка на мышей, да. Темные очки скрывают это, и ты можешь спокойно продолжать свое занятие. Оно тебя забавляет. Ты узнаешь много интересного. Знаешь, наверное, я тоже буду носить темные очки.
– Ты не станешь хуже видеть цвета, господин художник?
– Я не просто вижу цвет. Я его чувствую. Тебе же знакомо это чувство?
Сигарета погасла. Георг выкидывает окурок в окно.
– Георг! Загадай желание!
– У меня одно желание. И я его прекрасно знаю… Тебе надо приклеить свои рисунки к потолку. Можно будет лежать и смотреть на них. Мне нравятся твои рисунки.
– Посмейся немного. Я хочу услышать твой смех.
Георг берет руку Николь в свою.
– У тебя красивые пальцы, Николь. Спорю, что тебе понравились мои пальцы, потому, что они похожи на твои?
Они засмеялись.
– Неужели у меня мужские руки?
– У тебя женские руки…
– И мужские пальцы.
– Бывают мужские пальцы, женские пальцы, пальцы музыканта, пальцы художника, пальцы каменщика. У тебя пальцы художника.