К таким выводам я пришла, проанализировав свое общение с Надин. Именно поэтому полностью выращивать людей в искусственных матках не удавалось. Привязанность к роботам устанавливалась лишь в одном случае из десяти, и дети, выращенные таким образом, потом отличались от тех, кто имел мать. Вот только… Привязанность – тоже чувство. Сложное, комплексное… Куда же потом исчезали чувства, и когда это происходило? Точно не сразу после рождения ребенка. Мне удалось вспомнить, что в воспитательном сообществе у меня точно был взрослый, к которому я испытывала привязанность. Энни, так звали мою… нянечку?

Сейчас я бы назвала наше общение с Надин дружбой. Получается, я с самого начала окружала себя «сломанными» людьми. Вот только эту дружбу я тогда предала.

Надин работала в центре деторождения и ждала ребенка. Вообще-то сотрудники центра живут изолированно, им нельзя встречаться со знакомыми из круга весь цикл деторождения. Но Надин нарушила это правило. Она сбежала… И некоторое время находилась у меня. Именно тогда я впервые ярко ощутила эмоции, и испугалась этого. К сожалению, тогда я не была готова отправиться вслед за Надин и… сдала ее системе круга.

Этот поступок я никогда не смогу себе простить.

А поцелуй? Первый поцелуй не с тем человеком смогу? Во сне он был настоящим? Я явно не так себе представляла свой первый поцелуй и сама все испортила. Или не испортила?.. Ведь я представляла себе первый поцелуй с Леоном? Может быть, мне стоит просто забыть о случившемся, как о любом другом неприятном сне?

На мгновенье я провалилась в темноту, словно потеряв сознание, а затем мы появились на не очень широкой, исторической, как и весь город, площади Питера. Никто в толпе вокруг нас даже не шелохнулся, не заметил, как мы возникли из ниоткуда. Слишком много людей. Они торопливо перебегали от одного лотка с мороженым к другому и сбивались в небольшие очереди.

Это – мой первый в жизни день города. Ровно год назад, Ворон нашел меня без сознания недалеко от нашего будущего тогда лагеря Охотников. Я до сих пор не знаю, как оказалась там. Последнее, что я помнила, это то, как мы с Леоном бежали от людей корпорации Рай. При мыслях о Леоне у меня опять защемило сердце. Почему он все ещё не нашел меня?! Я отказывалась верить в то, что с ним произошло что-то ужасное, несмотря на то, что именно в этом меня постоянно пытался убедить Ворон. От этих мыслей мне стало так страшно, что я буквально вся сжалась в комок. Это не укрылось от Ворона, и он с тревогой начал разглядывать мое лицо. А я думала о том, что ещё вчера нужно было отказаться от наших планов посетить праздник вместе. Вчера он попытался перейти негласную черту между нами, и я испугалась.

Ворон – мой учитель по светимым сновидениям – снам, в которых можно контролировать все, что ты делаешь. И я совершенно точно испытываю к нему какие-то чувства. Но они меня пугают. Ещё на прошлой неделе он предложил мне «посмотреть на Санкт-Петербург в лучшем виде». Я согласилась, а теперь мне не хотелось бы, чтобы сегодняшние прогулки стали продолжением его вчерашней попытки. Я не знала, к чему это может привести, и не была уверена, что хотела бы знать. Мы занимались одним делом, и деловых, и даже дружеских отношений мне было с ним достаточно. Но, кажется, таких отношений не было достаточно ему. Неужели спустя год он решил, что я забыла Леона, и теперь он может попробовать? Попробовать стать мне кем-то большим, чем уже является? Я ведь рассказала Ворону абсолютно все о себе. Он должен понимать, насколько важен для меня первый поцелуй. Хотя я сама лично ничего не говорила об отношениях с Леоном. Ведь по факту их не было. Он не был моим парнем и не мог им быть. Но догадывался ли Ворон по моим другим словами о Леоне насколько он мне важен?