– Ну, об этом я и без вас знаю, – осадил офицера Баташов. – Я хотел бы услышать о других сотрудниках, которые имеют достаточный опыт службы в контрразведке.
– Есть такие, ваше превосходительство, – обрадованно воскликнул Юрлов и угодливо выложил перед проверяющим сразу несколько личных дел, которые генерал просмотрел с большим интересом.
«Чиновник Морозко Афанасий Нилович. Вся жизнь его прошла в полиции, в охранных отделениях в качестве старшего филера, а в последующем и наблюдательного агента. Работал в провинции и в Варшаве. Опыт по части наблюдения большой, и есть не только привычка, но и любовь к этому делу. Наряду с этим, недостаточное развитие, некоторая болтливость, отсутствие выдержки и уравновешенности ослабляют его ценные качества как агента. Как чиновник, хотя и старательный, но недостаточно грамотный и развитой, и потому мало соответствует своему назначению…»
«Старший агент Серебряков Петр Вениаминович, бывший унтер-офицер полевого жандармского эскадрона, служит с 20 сентября 1914 года. Образование – 2-классное училище. В мирное время служил младшим наблюдательным агентом в Киевском контрразведывательном отделении, но был уволен за злоупотребление спиртными напитками. Получает задачи по обследованию и выяснению. В последнее время им обследуется много румынских и польских подданных, прибывших по торговым делам. Толковый агент, но для должности старшего наблюдательного агента недостаточно интеллигентен…»
Отложив в сторону документы, Баташов задумался.
«Если ближайшие помощники подполковника, за редким исключением, „бывшие люди“ и недоучки, то что говорить об остальных агентах и секретных сотрудниках?» – думал он озабоченно, складывая в стопку папки.
Неожиданно раздался стук в дверь, и, получив разрешение ротмистра, в комнату вошел среднего роста толстячок с круглым, лоснящимся личиком, небольшими черными усами и глазами навыкат. Увидев в кабинете начальника отделения генерала, он замер, словно загипнотизированый кролик, перед проголодавшимся удавом.
– Вашест-во… – пролепетал ошалело он. – По вызову я, к подполковнику Залыге…
– Насколько я знаю, подполковник еще час назад вызывал к себе сотрудников, находящихся в штабе, – строго глядя на чиновника, сухо промолвил Баташов. – Где вас все это время черти носили?
– Я не виноват, я не виноват… – начал испуганно оправдываться толстяк. – Я производил допрос поляка, задержанного жандармами на станции по подозрению в шпионстве…
– Представьтесь, если вам не трудно, – уже более спокойно промолвил генерал.
– Честь имею представиться, Колодин Владимир Степанович, чиновник для поручений и по совместительству переводчик…
– Очень приятно, господин Колодин. Я думаю, мне нет необходимости, представляться.
– Никак нет, ваше превосходительство, в отделении все знают, что вы работаете у нас.
– Ну, слава богу, хоть это вы знаете определенно. Ну и что же вы выяснили у подозреваемого?
– Это не австрийский и не германский шпион, а всего-навсего торговый агент. Он приехал в Лодзь с образцами галстуков для галантерейных магазинов города…
– А зачем же его тогда задержали?
– Он довольно подозрительно околачивался у воинских эшелонов, – пояснил ротмистр, вскакивая со стула.
– И что вы теперь собираетесь с ним делать? – многозначительно глянув на переводчика, спросил Баташов.
– На усмотрение начальника отделения, – нерешительно ответил Юрлов.
– Если вы не против, я сам допрошу задержанного, – решительно предложил генерал. Проследив за тем, как ротмистр уложил в несгораемый шкаф личные дела агентов и, закрыв дверцу на ключ, опечатал сейф, он направился за переводчиком. Следом шаркающей походкой подагрика за ними направился и Юрлов.